– На сей раз, фашистский бандит, ты пожалеешь, что не стал работать с нами.
Эрих сразу почувствовал себя лучше. Когда офицер НКВД называл его «фашистским бандитом» или «капиталистическим убийцей», он знал, что все в порядке. Это истинное лицо НКВД. Зато когда ему говорили, что он молодой мужчина и угощали сигаретами, Эрих невольно настораживался.
Вскоре после этого началась массовая отправка домой немецких пленных. В Кутейниково вместе с Эрихом находилось 14 000 немцев. За пару недель были репатриированы две трети. Однако НКВД выполнил свою угрозу, и Эрих был исключен из списка репатриантов. Хотя внешне он радовался тому, что многие товарищи отправляются домой, внутри у него все горело. Он не понимал, почему не отправляют его. Но вскоре все объяснилось.
Через несколько дней после отправки последней большой партии заключенных в барак пришел комиссар в сопровождении вооруженной охраны. Сержант потребовал тишины. Затем комиссар влез на скамейку и начал зачитывать заявление советского правительства. Это была огромная кипа бумаги, полная обвинений в зверских убийствах женщин и детей, уничтожении советского имущества и знакомые трескучие тирады в стиле Эренбурга. Затем комиссар начал зачитывать длинный список имен. Среди них числился и «майор германских ВВС Эрих Хартманн». А потом разорвалась бомба:
– …все вышеперечисленные немецкие военнопленные с сего дня, по указу советского правительства и по приговору правосудия, считаются военными преступниками . Как военные преступники эти пленные полностью лишаются защиты Женевской конвенции и Международного Красного Креста, и вследствие этого были судимы как преступники по советским законам. Все вышеперечисленные военные преступники приговорены судом к 25 годам заключения в лагерях строгого режима.
Раздался недовольный ропот пленных. Они двинулись было к комиссару, но их остановило клацанье затворов винтовок охранников. Сержант снова потребовал тишины. Комиссар закончил:
– Военные преступники получат документальное подтверждение своих преступлений в течение ближайших нескольких дней. Это все.
Угрозы комиссаров не были пустым звуком.
Вскоре все заключенные были отправлены в военный трибунал, где им представили список обвинений. Когда вызвали Эриха, то его отвели вместе с четырьмя другими «военными преступниками» в ветхое деревянное здание за воротами лагеря. Огромный советский флаг лениво свешивался над дверями, в которых стояли часовые, проверявшие всех входящих и выходящих.
В так называемом зале заседаний за деревянным столом сидел русский военный судья, широколицый человек с редкими волосами и толстым брюхом. Эриху показали его обвинительное заключение, на котором уже был написан приговор «25 лет лагеря строгого режима». Около 50 русских гражданских лиц сидели в зале, любуясь на советскую судебную машину в действии. Когда Эрих услышал, что названо его имя, он встал со скамьи.
– Я хочу знать, почему меня обвиняют в военных преступлениях и в каких именно, – сказал Эрих.
Судья уставился на него заплывшими глазками:
– А, ты Хартманн, Черный Дьявол. Великий пилот, да? И ужасный военный преступник?
– Великий пилот, возможно, и да. Военный преступник – нет.
Судья открыл дело Эриха и пробежал пальцем по строкам.
– Из этого совершенно ясно видно, что ты военный преступник.
Он перелистал дело и нашел нужную страницу. После этого торжествующе посмотрел на Эриха:
– Пункт первый обвинения. Ты участвовал в незаконном, жестоком и неспровоцированном нападении на Советский Союз и уничтожил большое количество советской военной техники, включая по крайней мере 345 дорогих военных самолетов.
Судья был явно доволен сам собой.
– Пункт второй. 23 мая 1943 года в Центральном секторе русского фронта ты атаковал пекарню. До твоей атаки она выпекала 16 тонн хлеба в день для советских людей. После атаки пекарня могла выпекать всего одну тонну хлеба в день.
Судья ненадолго умолк, чтобы посмотреть на Эриха.
– Пункт третий. В деревне возле Брянска ты убил 708 русских граждан, в том числе женщин и детей…
Эрих больше не мог сдерживаться.
– Мне можно ответить на эти обвинения?
Судья холодно усмехнулся:
– Разумеется. Мы ведь не фашисты какие. Мы творим правосудие.
– Я сбивал русские самолеты точно так же, как русские пилоты сбивали немецкие самолеты. Я был немецким солдатом, и в этом заключался мой долг. Это не военное преступление.
– А как насчет уничтожения пекарни?
Судья с отсутствующим видом разглядывал свои ногти. Эрих скептически покачал головой, но продолжал оправдываться:
– Я никогда не обстреливал и никаким другим образом не атаковал ни одной пекарни. Где находилось это здание?
Судья со скукой глянул на него, а потом полистал дело.
– В деревне под Смоленском, – сказал он.
– Но я служил совсем не там. Этот район прикрывала 54-я истребительная эскадра. Я служил в 52-й эскадре в южном секторе фронта.
Судья согласно кивнул:
– Ну конечно. Все военные преступники отсутствовали там, где совершались преступления. По крайней мере все они так говорят.
Эрих упрямо продолжал защищаться:
– Пункт третий совершенно фальшив. Я никогда не убивал русских гражданских лиц, тем более детей. Как вы определили такое точное число? Я никогда не был в районе Брянска. Как вы можете обвинять меня в убийстве такого количества гражданских жителей?
Пухлое лицо судьи снова уткнулось в дело.
– Мы не обвиняем тебя, Хартманн. Мы доказали это. Мы здесь творим правосудие. Советская судебная система не позволяет держать в тюрьмах невиновных.
– Хорошо, тогда докажите мне, что я убил 708 гражданских лиц. Я участвовал только в воздушных боях, против военных самолетов, которые пилотировали ваши солдаты.
Судья немного поерзал в кресле. Он поднял свой молоток и махнул в сторону зрителей:
– Очистите зал суда. Вы достаточно наслушались этого военного преступника.
Судья снова наклонился над делом, пока охрана выгоняла за дверь русских зрителей. Когда они вышли, судья поднял голову, готовый продолжать:
– Так, Хартманн. Ты знаешь, каков боезапас твоего истребителя Ме-109?
– Не слишком точно. Около 300 патронов к каждому из двух пулеметов и около 150 патронов к 20-мм пушке…
Судья процитировал дело:
– Самолет несет всего 1120 патронов. Поэтому майор Хартманн зверски убил 708 невинных русских граждан…
Эрих прервал эту бредовую речь:
– Но я стрелял только по русским самолетам в воздухе. Вы что, не понимаете?
Судья кивнул:
– Понимаю. Я превосходно все понимаю. Но ты не видишь того очевидного факта, что, когда ты стрелял, не все пули и снаряды попадали в самолет. Они падали на землю. Там они убивали наших невинных жителей. Всего 708 человек. Видишь, как легко доказать, что ты военный преступник?
