Когда я проехался с родителями по Америке, то мама без конца удивлялась, как же вокруг чисто. Родители уже гостевали у меня в Нью-Джерси. Но впервые проехали по глубинке, по Средней Америке. Когда наконец добрались до Нью-Джерси, отец говорит: «Притормози, купим какую-нибудь игрушку Насте». Остановились у большого магазина игрушек, родители ходили, выбирали вдоль рядов. Магазин — как супермаркет, от потолка до пола стеллажи. Отец в спортивном костюме, на нем бейсболка «Детройт Ред Уингз», а на майке написано: «Победителю плейоффа Западной конференции». Он в этом костюме ехал, в нем и пошел в магазин. Я в одной секции, он в другой что-то смотрит. Вижу, как к нему подходит какой-то покупатель и так сурово: «Слушай, приятель, ты, по-моему, не туда заехал. Здесь в таком прикиде не ходят». Отец ничего не понимает, я стою смеюсь. Тот продолжает качать права: «Ты слышишь, что я сказал? Снимай все это дерьмо». Я выхожу с другой стороны, отец бежит ко мне: «Слава, что происходит? Что он от меня хочет?» Я говорю этому парню: «Слушай, он будет надевать то, что ему нравится». Тот сразу меня узнал: «Слава, извини». Отец меня дергает: «Слава, что он хотел?» Я объяснил, что он носит в Нью-Джерси не те вещи. Отец удивляется: «Как же так, мы же в Америке, в свободной стране». Я объясняю: «Папа, финал только закончился, народ еще не остыл». Отец не согласен: «Буду носить то, в чем мой сын играет». Я ему: «Конечно, батя, носи. Какие проблемы?» Он так в детройтской майке гордо и ходил, хотя рядом с нами дома старшего тренера «Нью-Джерси» и еще парочки игроков. Естественно, вся наша комьюнити (жители ближайших домов) болела за «Дэвилс», за исключением моих соседей, с которыми мы очень дружны. Они страшно переживали за меня во всей этой финальной истории.
А отец каждое утро, выходя на прогулку, принципиально надевал кепку «Ред Уингз». Я ему все время говорил: «Смотри, батя, спровоцируешь скандал».
Родители побыли у меня еще пару недель и вернулись в Москву, торопились на дачу — копать, сажать, июнь ведь проходит.
Наступило лето 1995 года, мы отправились с Ладой на Сан-Мартин — один из Карибских островов. Отдохнули там отлично. Иногда едешь, судя по рассказам или рекламе, в шикарное место, но больше туда не хочется приезжать, а в этот раз мы отдохнули так хорошо, что, я думаю, мы еще вернемся на Сан-Мартин. И климат там хороший, и погода стояла замечательная. Мы ездили вдвоем, мне не хотелось никаких компаний, слишком много эмоций забрал прошедший сезон. Анастасия осталась дома, в Нью-Джерси, вместе с бабушкой — мамой Лады.
Июль на Карибах как бы межсезонье, неотпускное время, народу немного. Считается, что там в это время слишком жарко, но нам повезло — пекло, но не очень.
После всех стрессов финала хотелось просто побыть вдвоем пару недель. Лето 1995 года — один из лучших моих отпусков в жизни. Спокойный, тихий и полупустой золотой пляж, море совершенно расслабляет, плюс фантастические рестораны и, как говорят «специалисты», роскошная рыбалка. Сан-Мартин был и голландской колонией, и французской, поэтому вся культура на нем напоминает европейскую.
В отличие от большинства армейцев, я не рыбак, подводной охотой тоже не увлекаюсь. Но у меня, как и у всех, был «случай на рыбалке». Летом, в августе или в конце июля, 1983 года мы готовились к сезону, поэтому сидели на сборах в Новогорске. А мой друг Коля Домарацкий в то время командовал полком под Новогорском, естественно, знал всех и все в этом районе. Он и выведал, что рядом с нами рыбное хозяйство, а у них — пруд, где разводят рыбу для рыбалки высокопоставленных лиц. Они на этот пруд, оказывается, все время приезжали. Правда, не выяснил у Коли, водолазы им насаживали на крючок рыбу или они ее сами ловили?
Как-то после вечерней тренировки Коля предложил отправиться на этот пруд. Поехали Леша Касатонов, я, Владик Третьяк и, конечно, Коля Домарацкий, который взял с собой пару солдат. Пока Коля с местным начальством разговаривал, мы пошли рыбачить, почти как партийное начальство, поскольку Коля взял солдатиков для того, чтобы они наживку нам на крючки насаживали. Я стоял посредине, смотрю — слева Леша, справа Владик таскают одну рыбу за другой. Тот же солдат, вроде бы ту же наживку насаживает, и стоим в двух метрах друг от друга, эти таскают, а у меня — ничего. Я говорю; давайте поменяемся местами. Поменялись. У меня опять ничего, а эти все тащат и тащат. Комары вокруг здоровые гудят, меня всего искусали. Исплевался я весь, исчесался, вместо отдыха только нервы потрепал, и с тех пор рыбалку недолюбливаю, ею не занимаюсь, хотя многие хоккеисты из НХЛ летом рыбачат. Рыбачат в океане и играют в гольф — такой у них отдых.
Через пару недель после Сан-Мартина мы полетели в Москву на Кубок «Спартака». Поиграть, потренироваться, пообщаться с друзьями, обняться с родителями. Возвращение на родину — это всегда как перезарядка аккумуляторов. Это сказано не ради громких слов; я действительно чувствую себя потом намного лучше, эмоциональнее, увереннее, когда провожу какое-то время в Москве.
В Москву мне позвонил генеральный менеджер «Детройта», спрашивает: «Ну как, ты думаешь возвращаться в команду?» Мы вроде уже обо всем переговорили, обсудили, что я хочу, но теперь он все время говорит, что у клуба тяжелое финансовое положение. Я ему: «Вы экономите на ветеранах, а молодым платите сумасшедшие деньги». Он в ответ: «Да, ты прав, но такой сейчас бизнес». Я назвал какие-то свои последние цифры, он обещал перезвонить. И через пару дней мы договорились по-джентльменски, без подписей, я могу считать, что контракт с «Детройтом» у меня есть. Генеральный менеджер подтвердил, что когда я приеду на кемп, то уже официально подпишу годовой контракт.
Контракт на год — это правильно, потому что в моем возрасте надо решать судьбу по самочувствию. Если я считаю, что смогу играть, не сидеть на лавке, а именно играть, приносить команде пользу и иметь какое-то удовольствие от хоккея, то могу подписываться, но только на сезон. Потому что если по каким-то причинам я уже не могу тянуть эту лямку дальше, нет эмоций, нет сил или, не дай Бог, травма, то нет смысла завязываться даже с двухлетним контрактом. Я подписал во время кемпа контракт на год, и так начался у меня второй сезон, сезон 1995–96 годов, в Детройте.
Что такое тренировочный лагерь предсезонной подготовки, коротко называемый кемп? Жизнь в гостинице, как мы, армейцы, жили в Архангельском: подъем утром и массовый бег на физзарядку? Ни в коем случае. Все игроки живут у себя дома, за исключением молодежи, которая приезжает пробоваться из других городов. С ними кемп собирает человек семьдесят, всех, кто на сегодняшний день являются игроками «Детройт Ред Уингз», членами его юниорской команды и играют в фарм-клубе «Детройта» в майнер-лиге. Приезжают еще и так называемые «свободные агенты», игроки, у которых еще нет подписанного контракта, но они стараются его в этом клубе получить. «Свободных агентов» приглашают на кемп без всякой гарантии, но если они понравятся тренеру, то могут подписать так называемый трайаут, то есть испытание на пробу.
