с головой, и тем самым отрезать ее от источника энергии. Уолтер Мишель часто признавался, что не может позволить себе держать в доме шоколад. Он слишком хорошо себя знал: если в пределах доступности будет шоколад, он его съест, хотя всю жизнь посвятил развитию самоконтроля. Шоколад вызывал у него положительный тильт. Желание столь сильное, что его невозможно игнорировать. Вот почему так важно предвидеть эмоции. Надо научиться догадываться, какие чувства могут у вас возникнуть в будущем, и соответственно корректировать свои действия в настоящем.
Когда я только начинала изучать покер, я прочла книгу Гаса Хансена “Карты на стол”, где автор описывал каждую свою руку на пути к победе на одном из самых престижных турниров, Aussie Millions. У Хансена репутация очень азартного игрока: он более чем агрессивен и много раз в прошлом проигрывал весь свой банкролл (и еще немного сверху). Вот почему мне особенно запомнилась одна раздача из этой книги, когда Гас играл настолько не похоже на себя, что я невольно обратила внимание на этот случай, хотя тогда еще не могла понять всей его подоплеки.
В один напряженный момент турнира Гас сделал большой рейз, имея на руках туза и короля – одни из лучших карт в колоде. Но игрок на более поздней позиции пошел олл-ин, и Гас оказался в несколько затруднительном положении. У Гаса было больше фишек, чем у агрессора. Он понимал, что у соперника может быть карта хуже, чем та, с которой обычно идут олл-ин (поскольку все знают, что Гас играет агрессивно и может поднять, имея посредственные карты, они могут не сбрасывать карты в более широком диапазоне, чем обычно, – цикл НОРД в действии). Он вполне мог бы сколлировать и выиграть. Но кое-что остановило его: прежде чем коллировать, он задумался о том, что будет в случае, если он проиграет. Тогда самый большой стек будет уже не у него. Он не сможет играть так, как ему хочется, ведь придется выбирать скорее оборонительную стратегию. Настроение испортится до конца дня, и он будет играть хуже обычного. И Гас сделал то, на что большинство игроков никогда не пошли бы: сбросил сильную руку.
В этом эпизоде сказался огромный опыт игры Гаса. Чаще всего нам не удается предвидеть свои эмоции. Мы не можем с уверенностью сказать, что почувствуем. В каком случае испытаем более острое сожаление. Самоанализу необходимо учиться, и в данном конкретном эпизоде Гас продемонстрировал выдающееся мастерство, до которого мне далеко. Дорого бы я дала, чтобы вернуться назад в прошлое, когда играла с теми злополучными королем и валетом (с которыми, как ни грустно это вспоминать, я вылетела и из первого в своей жизни живого турнира), и принять из мирового эфира послание от Гаса.
В состоянии тильта мы действуем хуже всего. Джаред учит меня: представим то, насколько хорошо я играю, в виде гусеницы. Мысленно разделим эту гусеницу на три части: A, Б и В. А – это когда я играю лучше всего. Это бывает редко – чтобы так играть, я должна быть на пике формы. В – это когда я играю хуже всего, и в теории такое должно происходить столь же редко, как и А. Б – это середина гусеницы, где она выгнулась волной. Она самая длинная и заметная. Чтобы научиться играть лучше, мне нужно сдвинуть всю эту кривую, нужно, чтобы гусеница поползла: игра типа В переползла на место Б, а Б сместилась на место А, а А продвинулась дальше. Тильт не просто тормозит этот процесс, но и обращает его вспять, и если я не приложу усилий, то никогда не стану играть лучше.
– Единственное, на что можно смело рассчитывать, это на худший вариант, – говорит Джеральд. – Все остальное достигается тяжелым ежедневным трудом.
Что нам точно нужно сделать, так это оптимизировать мое сегодняшнее мышление. Да, Эрик готовил меня к игре и анализировал мои раздачи, он дал мне все советы, которые можно дать до и после игры. Он предостерегал меня о существовании тильта: “Внимательно следи за тем, чтобы, несмотря ни на что, мыслить ясно, постоянно обдумывать все и не позволять тому, что ты выиграла или проиграла, влиять на то, как ты думаешь” – наставлял он меня когда-то. Но теперь, когда приходится играть в более жестких условиях, я должна научиться обращаться с эмоциями, которые неминуемо будут рваться наружу. Как мне обуздать их, чтобы вернуть себе способность играть рационально, в соответствии с наставлениями Эрика? Для этого придется заняться самокопанием. Я уже и сама поняла, что у меня есть определенные эмоциональные триггеры. Пора вспомнить прошлое, выявить конкретные ситуации, в которые я постоянно попадаю, и посмотреть, какие выводы можно из этого извлечь.
Джаред дает мне задание: нарисовать карту моего эмоционального процесса, чтобы я могла начать искать способы решения каждой проблемы. Надо сесть и составить таблицу. Каждый раз, когда что-то происходит, – записывать это в колонку “ситуация” или “триггер”. В следующем столбце описать свои мысли, эмоциональные реакции и действия, вызванные этой ситуацией или триггером. В следующем столбце постараться по возможности понять, почему я так отреагировала, что за глубинная проблема или недостаток сработали. И, наконец, сформулировать логическое утверждение, которое могло бы помочь мне в такие моменты обрести немного здравого смысла.
Позже, вечером того же дня, я сажусь и принимаюсь обдумывать свои последние шесть месяцев. Какие ситуации преследуют меня? Когда я чувствовала себя наиболее некомфортно? Когда больше всего злилась? Расстраивалась? И спустя совсем немного времени я начинаю замечать закономерности.
Первый вывод лежит на поверхности. Я уже довольно давно это за собой заметила. Просто не понимала, насколько он сильный и вездесущий, этот триггер.
Я вспоминаю один из своих первых больших турниров в известном казино в Лас-Вегасе. Справа от меня сидит мужчина в блестящем ярко-зеленом спортивном костюме. У него странный акцент – китайский с примесью техасского говора. Мужчина объясняет, хотя я ни о чем его не спрашивала, что он бизнесмен из Китая и уже несколько лет живет в Техасе.
– Вы хорошенькая, – говорит он.
Я холодно улыбаюсь. Если полностью игнорировать такие подкаты, собеседники злятся, а когда вы сидите в нескольких дюймах друг от друга и играете в одну игру, это не совсем то, что нужно. Однако у меня нет никакого желания продолжать знакомство.
– Может, выпьем?
Я объясняю, что замужем и не пью за игрой. Хотя какое ему дело?
– Выпьем после игры?
Я качаю головой. Почему-то тот факт, что я замужем, ничуть его не смутил.
Мужчина ближе наклоняется ко мне, я пытаюсь отодвинуться, но за столами не так уж много места. Мне уже трудно сохранять сосредоточенность, а он все не отстает.
– Я и сам женат! –
