Получив информацию, Центр дал нам задание уточнить примерное месторасположение строящегося объекта на предмет проведения космической фотосъемки при помощи спутника, запущенного на сравнительно низкой орбите в разведывательных целях.
Дополнительную информацию об этой стройке удалось получить через водителей-дальнобойщиков наших клиентов, они отвозили на эту стройку какие-то грузы. Вскоре Центр подтвердил наличие строящегося в Патагонии объекта, имеющего отношение к разработкам в области ядерной энергии. В дальнейшем мы продолжали по мере возможности держать этот объект в поле зрения, и нам удалось получить более детальную информацию о характере работы этого предприятия, в результате чего в Центре был сделан вывод, что создание атомной бомбы не является конечной целью ведущихся исследований. Хотя во времена. правления Перона такие работы велись с помощью немецких ученых, но затем работы были свернуты.
В бар к нам часто захаживал немец по имени Фридрих. Это был элегантный господин с орлиным носом и шикарной седой шевелюрой, какая бывает у пожилых блондинов. На вид ему было лет под шестьдесят. Взгляд его светлых глаз был всегда холоден и полон чувства собственного достоинства. «Взгляд убийцы» — назвал я про себя этот его взгляд, когда узнал от Крамера, что в прошлом он был гауптманом «СС». Фридрих гордился этим своим званием и не считал нужным скрывать, что в свое время принимал участие в «решении» еврейского вопроса. Сейчас он работал в какой-то немецкой фирме, имевшей связи с ФРГ. Каждую субботу и каждое воскресенье Фридрих совершал обход всех баров и ресторанов, расположенных в округе, где выпивал одну-две рюмки водки «Смирнофф» или «Хинебра-Болс», что, по сути, была той же водкой. Так вот, поскольку наш бар всегда оказывался последним на пути Фридриха, у нас он появлялся уже в изрядном подпитии. Чем больше он был пьян, тем четче и тверже чеканил свой шаг, гордо и торжественно неся свою ослепительно белую голову, держа путь к стойке бара.
От него-то однажды я и узнал, что он не только лично знал Эйхмана, похищенного израильтянами и осужденного к смертной казни в Тель-Авиве, но что немецкий преступник-врач Менгеле, проводивший в концлагерях опыты над людьми, как-то раз ночевал у него. Однажды я, выйдя из бара, незаметно «проводил» его до самого дома, выяснив таким образом, где о живет. Это входило в часть моего задания— обнаружение немецких преступников. Вскоре через другие каналы я получил данные о колонии «Дигнидад», основанной нацистами после войны на территории Чили, а также о некоторых тайнах маленького курортного городка Сан-Карлос-де-Барилоче, затерянного в Кордильерах, на границе с Чили, тайнах, относящихся к деятельности скрывшихся от правосудия нацистских преступников после Второй мировой войны на территории Аргентины. Мне также совершенно случайно удалось выйти из связного, совершавшего под прикрытием бизнесмена регулярные поездки по маршруту: колония «Дигнидад»— Сан-Карлос-де-Барилоче — Буэнос-Айрес — Франкфурт-на-Майне — Цюрих. Эта информация была передана в Центр.
В феврале месяце, после года непрерывной работы, мы на две недели закрыли бар и устроили себе «отпуск». Оставив дочку у сеньоры Тоста, нашей новой няни-итальянки — мы предприняли поездку в провинцию Неукен, расположенную на юге Аргентины, где раскинулся сказочный край снежных вершин и горных озер. На самом большом из них, Науэль-Уапи, расположен горный курорт Сан-Карлос-де-Барилоче с превосходными горнолыжными трассами. Предстояло проехать около трех тысяч километров. Мы предупредили Центр о времени и маршруте нашего передвижения, с тем чтобы там своевременно вносили поправки при проведении радиосеансов.
Выехали на рассвете. Машину вели, подменяя друг друга. Заночевали в провинциальном городке Асуль, затем продолжили путь на город Баийя-Бланка, после которого пошла настоящая пампа, где шоссе с востока на запад пересекали необъятные просторы Патагонии. Голубоватая прямая лента шоссе уходила далеко за горизонт. Порывы сильного ветра раскачивали наш легкий «Рено-4Л», пытаясь сдуть его с полотна дороги. Вокруг простиралась пустыня, кое-где покрытая зарослями саксаула. Ветер гонял по пампе огромные, больше метра в диаметре, перекати-поле, швыряя их иногда прямо на капот машины. Редкие машины проносились навстречу.
Наступил вечер, когда мы, поднявшись на плато, остановились в защищенном от ветра месте за огромными валунами в стороне от дороги. Было время радиосеанса. Завывал ветер. Забросив антенну на скалу, приняли радиограмму из Центра. Слышимость была неважная, но сеанс шел с троекратным повтором, поэтому шифрограмму все же записали.
Заночевали в маленьком отеле «Регина», хозяином которого был баварский немец. Прямо под окнами шумела говорливая горная речка, в которой плескалась форель. Повсюду слышалась немецкая речь, хотя среди гостей отеля немало было и аргентинцев — все они держали путь на Барилоче. Ужинали в небольшой столовой за длинными общими столами из толстых струганых досок. Хозяева отеля сидели за отдельным столиком и ужинали, переговариваясь с гостями, многие из которых им, по-видимому, были давно знакомы. Ярко горел камин. На ужин подали форель в пиве. Пили белое мендосинское вино.
После ужина расшифровали радиограмму. В ней уточнялись детали задания по Барилоче.
Долгий, утомительный путь в горах. После перевала узкое шоссе, петляя, шло вниз. Наш «рено» в горах ведет себя превосходно. К вечеру выехали на шоссе вокруг озера Науэль-Уапи. Огромные волны бьют в берега, сплошь усеянные валунами. Густой хвойный лес вплотную подступает к озеру. Противоположный берег скрыт туманной дымкой. Где-то там, на той стороне, городок Сан-Карлос-де-Барилоче.
Едем по шоссе, обозначенному в чертеже как Коэна.
— Скоро пятьдесят первый километр, — сказал я «Весте». — Приготовь фотоаппарат и из-под руки сделаешь несколько снимков на ходу, останавливаться не следует. Вот она, «Эстансия Исабель». Постарайся, чтобы вывеска с названием также попала в кадр.
Снизив скорость, мы проехали мимо высокой деревянной арки с надписью «Эстансия Исабель». Ворот там не было, вместо них толстая цепь, которая сейчас валялась в пыли сбоку от арки. Мы проехали еще километра два, и я развернул машину. Шоссе было совершенно пустынным.
— Въезд свободен. Мы сейчас въедем прямо на территорию эстансии,[29] посмотрим реакцию хозяев. Если задержат, извинимся, скажем, что слегка заблудились.
— Ну, давай, — сказала «Веста». — Посмотрим, как это у нас получится.
Сбросив газ, мы свернули с шоссе и не спеша въехали прямо под арку, выкрашенную в красный цвет и покоящуюся на двух массивных дубовых столбах. Поскольку никаких запрещающих надписей мы не увидели, покатили прямо по грунтовой дороге, уходившей куда-то в глубь территории, которая отделялась от шоссе забором из колючей проволоки. В окне приземистого бревенчатого строения, выкрашенного желтой краской, мелькнуло лицо, и, уже когда мы проехали, в зеркало заднего обзора я увидел, как распахнулась дверь и на крыльцо вышел человек, который долго смотрел нам вслед.
