243
— Капитан Хидаки, — обратился Одзаки к своему адъютанту, — распорядитесь оцепить дачу Зорге. Где она находится, вы знаете. Прикажите людям: близко к дому не подходить, соблюдать маскировку, вести себя спокойно и тихо.
— Слушаюсь, господин полковник.
— И вот еще что… Знают ли моряки, что катер с людьми Зорге нужно выпустить беспрепятственно?
— Так точно, господин полковник. Я уже проверял.
— Арестовать их нужно в тот момент, — Одзаки повторил уже давно отданный приказ, — когда катер подойдет к борту корабля и они будут пересаживаться, точнее, когда пересядут!
Адъютант кивнул.
— Командиры торпедных катеров еще раз строго предупреждены, господин полковник, о необходимости задержать корабль при явных уликах. С поличным… Я им передал, что в этом деле с проклятыми иностранцами вам нужны неопровержимые доказательства.
— Хорошо, Хидаки-сан. Оцепление дачи Зорге поручите самому надежному офицеру. Людей предупредите, чтобы вели себя абсолютно спокойно. Прикажите еще раз: к дому не подходить! Нужно сделать все так, чтобы Зорге ничего не заметил.
Дача Рихарда Зорге, почти скрытая песчаными дюнами, стояла на берегу моря в Фунабаси. Море подходило к ней так близко, что был слышен плеск волн, а воздух был пропитан запахом соли. За садом, окружавшим дачу, никто не ухаживал, и он зарос высокой травой и диким кустарником.
Деревянный двухкомнатный дом, некогда построенный каким-то европейцем, был мал высотой и невелик площадью. Во всяком случае, казался таким снаружи.
В отличие от городской квартиры Зорге, комнаты дачи были прибраны, папки, бумаги и старые газеты на стульях не валялись. Вся меблировка состояла из кровати, дивана и бара, если не считать большого камина, занимавшего едва ли не всю стену гостиной.
В спальню, почти сплошь занятую широкой кроватью, вела раздвижная дверь. Кроме висевшего на гвозде старого кимоно, в этой комнате ничего, даже картин, не было. Но пол был застлан бархатным ковром.
244
— О, как здесь холодно, — зябко вздрогнув, сказала танцовщица.
— Немного терпения, и здесь будет очень уютное гнездышко, — пообещал Зорге и занялся камином.
Бумага, стружки и сухие дрова, умело сложенные хозяином дома в пирамиду, загорелись сразу, как только Зорге поднес к ним спичку.
— Сейчас будет тепло, милая Фуйико! — Кивнув в сторону дивана, Зорге сказал: — Располагайся.
«Располагаться» Фуйико отказалась и, остановившись у камина, протянула к огню озябшие руки. Зорге настаивать не стал и открыл бар.
— Культурный человек пьет доброе виски без льда, — проговорил он, не оборачиваясь. — Этим я хочу сказать, что будем пить без льда, потому что его у нас просто нет.
Он протянул девушке стакан с виски, она без возражений взяла его. а
— Итак, — поднял свой стакан Зорге, — выпьем за то, чтобы продолжение этой замечательной ночи было лучше, чем ее начало.
Она почти никогда не пила спиртного, а такого мужского напитка, как виски, даже и не пробовала. А теперь… Теперь все было по-иному.
***
В это же время полковник Одзаки со своими людьми был занят поисками записки, которую Зорге порвал на сотни клочков и выбросил их на улице Ноги.
Этот листок бумаги сейчас значил для полковника Одзаки намного больше, чем судьба баронессы Кийоми Номура. О своей сотруднице полковник, конечно, не забудет. Но вспомнит он о ней лишь тогда, когда она выполнит свою ближайшую задачу. А пока она для него — всего лишь Фуйико Нахара, танцовщица из второклассного ресторана…
***
— Однако, Фуйико, ты вся дрожишь… Конечно, конечно… Я понимаю… Тонкое платье, и ничего под ним!
Он обнял девушку и поцеловал в шею.
— Пожалуйста… Не спеши… Дай мне допить. — Она Освободилась от его объятий и облокотилась на камин.
Зорге придвинул диван к камину и упал на мягкие Подушки.
245
— У тебя стакан пустой, моя маленькая. Налей себе еще.
Пламя камина мерцающим блеском отражалось на ее шелковом платье.
Она послушалась и безропотно налила себе виски.
— Знаешь, Фуйико, — сказал Зорге, не вставая с дивана, — а ты мне, кажется, нравишься!
В ответ она лишь слабо улыбнулась. Зорге протянул руку, желая обнять ее. Она мягко увернулась, отошла к окну и немного отодвинула занавеску.
— Ни одного дома, ни огонька… Какое-то удивительное уединение.
— Обычно дамы, бывавшие в этом доме, — заметил Зорге, — говорили о шумящем море, серебристой луне и даже о песнях ветра.
Девушка молча продолжала смотреть в окно. Ее внимание приковало несколько светящихся точек, которые быстро приближались от города к Фунабаси.
— Здешняя, как ты говоришь, уединенность, — продолжал Зорге, — не раз отмечалась и прежде. И эта уединенность некоторых пугала, вызывала у них боязнь.
Световые точки перестали двигаться. Значит, машины остановились! Остановились там, где шоссе выходило к берегу моря. По теням девушка определила, что люди вышли из машины и направились в сторону дачи Рихарда Зорге.
И вдруг все световые точки разом погасли.
— Чем дальше от людей, — проговорила девушка, — тем меньше причин для боязни.
Вскоре возле дачи замелькали стальные каски. Они быстро окружили дом, и западня захлопнулась. В западне осталась и она.
Зорге подошел к окну, задернул занавеску и потянул девушку к дивану. Увлекая ее за собой, он упал на подушки. Она положила голову на его плечо и не стала противиться, когда Зорге начал расстегивать пуговицы на ее платье.
— Твоя портниха, Фуйико, большая умница. Видимо, она одна из тех мастериц, которых не коснулась деградация нравов нашего декадентского времени.
Не торопясь, без суеты он расстегнул пуговицы на ее шее, первые из множества застежек на платье.
— Какая умница! — продолжал он расхваливать портниху. — Она абсолютно правильно делает, что не признает эти дурацкие «молнии», которые лишают общение с жен
246
щиной особого шарма… Твоя портниха, Фуйико, видимо, понимает, что мужчина, знающий толк в любви, получает поистине эстетическое наслаждение, когда он долго и нежно, одну за другой расстегивает пуговицы на платье любимой женщины.
Пока Зорге говорил это, ее все больше охватывало ощущение, что баронесса Кийоми Номура перестает существовать и уступает место танцовщице из ресторана Фуйико Нахаре.
***
— Едет! — крикнула Вера Бранкович и показала в сторону города. Оттуда к Фунабаси приближались две яркие точки автомобильных фар.
— Запускай мотор! — приказал Бранкович Козловскому.
Автомобиль въехая на пирс и, скрипнув тормозами, остановился. Все, в том числе и оба японца, перегнулись через поручни. Каждого волновал вопрос, приехал ли Зорге.
