Когда все будет закончено и Рузи, передавая начальнику Генерального штаба вещи Тараки, посмотрит мельком на часы, они покажут 2 часа 30 минут ночи 9 октября. Это будет время, начавшее отсчет нового поворота в истории Афганистана, время, которое станет началом и для судьбы ограниченного контингента.
После 27 декабря Рузи и Водуд исчезнут из страны. Следы старшего лейтенанта отыщутся в Иране, потом, по некоторым слухам, он возвратится в Кабул с повинной. Однако халькисты, верные Тараки, приговорят его к смерти: "Ты, поднявший руку на учителя, не должен жить на этой земле". Экбаль предстанет перед революционным судом. Не избежит своей участи и Джандад, не говоря уже о начальнике Генштаба Якубе и самом Амине.
Уничтожить семью Тараки Амин все же побоится, отправит ее лишь в Пули-Чархи. И в январе 1980 года, когда в США только ленивые корреспонденты и политики не будут убиваться по поводу смерти Амина, вдова Тараки обратится к президенту Америки Дж. Картеру:
"Господин президент. В течение последнего периода времени, до сентября 1979 года, мой муж являлся законным главой государства, председателем Революционного совета, неустанно трудился во имя создания нового, процветающего Афганистана. Однако в сентябре прошлого года заговорщик и вероотступник Амин, не брезгуя самыми коварными методами, предательски и подло захватил власть в стране. Он убил моего мужа, я повторяю - законного главу Демократической Республики Афганистан, а всю нашу семью, в том числе и меня, бросил в свой ужасный застенок.
Господин президент. У меня и у всех честных афганцев вызывает гнев и возмущение то, что вы пытаетесь защищать убийцу и преступника Амина. Вы позволяете себе называть его законным президентом Афганистана. Ваши слова оскорбляют память моего мужа, Нура Мухаммеда Тараки, злодейски убитого Амином и его палачами..."
По решению революционного суда место вдовы Тараки в тюрьме займет вдова Амина.
Восток продолжал оставаться Востоком.
Глава 20
ИЗВЕСТИЯ ПРИНОСИТ АНДРОПОВ. - 62 ШАГА ОДИНОЧЕСТВА. - МАКАРОНЫ ПО-БРЕЖНЕВСКИ. - ОТБОЙ "МУСУЛЬМАНСКОМУ" БАТАЛЬОНУ.
10 октября 1979 года. Кунцево - Заречье.
Водитель чуть притормозил за воротами, и Брежнев, зная, что он смотрит за ним в зеркало, кивнул: выйду. Когда-то здесь останавливались без напоминаний, зная привычку хозяина дачи № 6 пройти оставшиеся до дома двести метров пешком. Теперь же все диктуют годы и здоровье, а в дождь и ветер водитель даже не смотрит и в зеркальце, везет к самому подъезду.
Сегодня Брежнев решил пройтись: погода стояла тихая, а известия из Афганистана пришли удручающие. Принес их Юрий Андропов:
- Леонид Ильич, Тараки убит.
Брежневу вспомнилось, как он вздрогнул, и его вновь передернуло, как от озноба. Он не хотел признаваться даже самому себе, что ждал этого известия. Ждал, потому что иного выхода в той ситуации, что возникла в Кабуле, просто не было: или Тараки убирает Амина, или... наоборот. Амин оказался хитрее, он сумел подкупить в охране Нура человека и знал каждый шаг своего... учителя, превратившегося во врага. Да, спасения для Тараки не было. О спасении надо было думать заранее. Вернее, о том, чтобы не допустить сегодняшнего.
- Ну, а что же вы? - Он с отчаянием посмотрел на Андропова.
12 сентября, какой-то месяц назад, тот, как всегда, немногословно, а оттого, может, и убедительно, дал понять, что, пока Нур Мухаммед Тараки будет лететь из Москвы в Кабул, в афганской столице, по данным КГБ, должны произойти события, в результате которых Амин будет убран. Что случится, как это произойдет - руководители двух стран не стали интересоваться, в таких делах лучше вообще ничего не знать, но убежденность Андропова именно в таком раскладе событий была столь велика, что Брежнев и Тараки пошли и на другой - это сейчас ясно, что роковой, - шаг: решили не посылать в Кабул "мусульманский" батальон, специально подготовленный из таджиков и узбеков для личной охраны афганского руководителя и уже готового вылететь вместе с ним из Ташкента. Наивно подумали: если не будет Амина, то от кого защищать? Амин плетет интриги, рвется к власти. Главное - нейтрализовать его, остальное мелочи. Нейтрализовали: Амин поехал на аэродром встречать Тараки другой дорогой, благополучно миновав устроенную ему засаду. И можно представить, что испытал Тараки, увидев на кабульском аэродроме среди встречавших своего врага. Живым и невредимым, Усмехающимся. Неужели Нур подумал, что все происходившее в Москве - предательство? Павловскому, командующему Сухопутными войсками и находившемуся в это время в Кабуле с визитом, дали указание сделать все, чтобы примирить их. Что из этого вышло, уже известно: порученец Тараки открыл огонь по Амину. Знал ли об этом Тараки или порученец действовал от других сил? О, власть на Востоке, была ли она когда-нибудь без крови?
- Когда... убили? - спросил, немного придя в себя, Брежнев.
- Еще два дня назад.
- Как два? Посол только вчера, при тебе, звонил оттуда и говорил, что Амин положительно отнесся к нашей просьбе сохранить ему жизнь? Даже, по-моему, сказал, что они питаются из одной кухни. Да, я не забыл, это говорилось о Тараки.
- Мы просили уже за мертвого.
- За мертвого? И Амин вот так... с нами?
Брежнев встал, начал прохаживаться вдоль стола. Он и сам не заметил, как появилась у него эта сталинская привычка - ходить вдоль стола. А скорее всего, он и не ведал, что повторяет кого-то.
- Как его... убили?
- Задушили. Подушкой. Офицеры из его же охраны.
Охрана! Как же легкомысленно они оставили в Ташкенте батальон. Стоило на секунду расслабиться, поверить во что-то - и вот результат. Если бы полетел батальон...
- Ты говорил, что наши десантники, ну те, которые уже в Афганистане, готовы были вылететь в Кабул на его освобождение. Что же не взлетели?
- Батальон уже сидел в самолетах, Леонид Ильич. Но... но ни один из них не взлетел бы. Зенитчикам, которые стоят на охране аэродрома Баграм, был отдан в тот день приказ расстреливать любой самолет, взлетает он или приземляется. Мы еле успели дать отбой, предотвратить...
- Чем же тогда там занимаются наши военные советники? За что получают деньги? Кто там старший?
- Генерал-лейтенант Горелов.
- Горелов? Это тот, что ли, которому мы звание присваивали на ступень выше положенного?
- Он. Но ведь то Дауд лично просил за него, еще до революции.
- Дауд, Дауд... А сейчас Амин. Он давно там?
- Горелов? Три с половиной года.
- И за это время не заиметь влияния среди каких-то зенитчиков?
- Горелову особо не доверяли ни Тараки, ни Амин. И именно за то, что тот был советником при Дауде.
- Значит, менять надо было.
Андропов хотел что-то объяснить, но сдержался. "А что скажешь, если проморгали", - в который раз за сегодняшний день подумал Брежнев, медленно шагая дорожкой парка.
