А тем временем, по мере приближения «Оскаров», всеми номинантами овладел странный психоз. Год назад Джек уже был соискателем премии за роль Дж. Дж. Гиттеса в «Китайском квартале». Великолепный фильм Поланского выдвигался на «Оскара» по нескольким категориям, но в результате получил только одну награду.
— Не очень-то обольщайся насчет «Оскара», — говорили мне многие старые друзья. — Когда дойдет до дела, у Академии может проснуться шовинизм.
Чтобы не думать обо всем этом, мы с Джеком уехали к нему в Аспен кататься на лыжах.
Наконец в двадцатых числах марта мои мальчики и дедуля Кржесадло должны были прилететь в Лос-Анджелес. Я взял напрокат самый большой лимузин и поехал встречать их в аэропорт. Мои нервы были в напряжении. Я не жил с мальчиками уже шесть лет. Когда я видел их в последний раз, они были шестилетними первоклашками, а теперь из самолета должны были выйти двенадцатилетние подростки.
Самолет сел, первые пассажиры стали выходить из таможни. Я метался в толпе, наблюдал за семейными поцелуями, видел усталых путешественников в объятиях родственников и не понимал, почему мальчики не торопятся.
Прошел час, потом второй, потом третий, и наконец появился дед Кржесадло с моими Петром и Матеем. Они были вдвое больше, чем при нашей последней встрече, и выглядели потрясающе. Я прижал их к себе, но они вырывались. Я увидел, что им не по себе в объятиях незнакомца, и отпустил их. Мне нужно было начинать все сначала и заново налаживать отношения с моими сыновьями. Но теперь, когда я наконец-то заполучил их к себе, я мог попытаться сделать это.
— Ребятки, это самая большая машина, которую я смог найти! — Я рассчитывал ошеломить их красивым автомобилем, сверкавшим под солнцем Лос-Анджелеса, но они едва посмотрели на него. Они забрались внутрь и удобно расположились, как будто всю жизнь их возили в школу на лимузинах. Мы поехали в роскошный отель «Беверли-хиллс», но и это ничего для них не значило.
Я был так счастлив, что они рядом со мной, что говорил без умолку и все время что-то показывал:
— Ребятки, это пальмы! А вот самая большая водная поверхность на земле! Тихий океан! Вот небоскребы, смотрите! А теперь смотрите сюда! Это банановое дерево! А как вам этот огромный бассейн? Вы когда-нибудь видели такой большой бассейн!
— Не-а.
— О'кей!
Я фонтанировал, а они послушно смотрели туда, куда я показывал, и все больше молчали. У них был скучный вид, так что я решил заткнуться и посмотреть, не привлечет ли что-нибудь их внимание. Я заметил, что они с интересом смотрят на автомобили.
— О-о-о, как вам эта штуковина? Это «порше»! А эту, серую, видите? Это «роллс»! «Роллс-ройс», «сильвер шэдоу», самая дорогая машина в мире!
Мальчики едва взглянули на «ролле», а потом уставились на старый «шевроле», желтый и немытый. — Пап? — сказал наконец один из них.
— Что?!
— Пап, у них здесь женщины водят машины?! — завопили они, вытаращив глаза от удивления.
Только это произвело впечатление на моих мальчуганов в Лос-Анджелесе, и я понял, что они приехали ко мне из совершенно иного мира.
На следующее утро я взял им напрокат смокинги. Этот наряд их смущал. Вначале они боялись сделать шаг, но к вечеру уже прониклись возбуждением, царившим в переполненном, сверкающем зале. Они называли мой фильм «Куку» и напряжено пытались уловить любое упоминание о нем в потоке непонятных им слов. Каждый раз, когда они слышали название, они бурно аплодировали.
Первым нашим номинантом был Брэд Дуриф — за лучшую роль второго плана.
— Итак, премия вручается Джорджу Бернсу за роль в фильме «Весельчаки», — сказал ведущий, и оба моих сына вскочили и захлопали.
— Это хорошо, ребятки, что вы хлопаете, но мы не выиграли. Победил другой актер.
— Нет?
— Нет.
— Ой, — сказали они и сели.
В двух следующих категориях наш фильм не выдвигался, а потом мы не победили еще по двум категориям, и мальчики стали очень волноваться, и я понял, что, если мы не получим ни одного «Оскара», они никогда не поймут, зачем я заставил их вырядиться в такую неудобную одежду и приволок их сюда.
А тем временем полный провал фильма становился все более вероятным. Я чувствовал, как натянуты нервы всего семейства из «Гнезда кукушки». Мы все сидели в одном и том же секторе партера, так что я мог видеть Сола, Майкла и Джека: они были очень серьезны, очень собранны. Я знал, что они думали то же, что и я: «Китайский квартал».
Посмотрев на Петра и Матея, я увидел, что они спят крепким сном. Я не будил их до тех пор, пока не началось победное восхождение «Гнезда кукушки». Вдруг Бо Голдман и Лэрри Хоубен получили «Оскара» за лучший сценарий, Луиза Флетчер — за лучшую женскую роль, Джек — за лучшую мужскую. Мы с мальчиками аплодировали так, как будто это были последние аплодисменты в нашей жизни.
Когда было произнесено мое имя, я онемел. Я побежал и схватил маленькую статуэтку. Я заготовил речь и теперь сказал какие-то слова, но мир превратился для меня в мешанину впечатлений и ощущений. Я стоял перед приветствующими меня коллегами, за мной следили сотни миллионов глаз. Я дошел до вершины моей профессии, я был в Голливуде, я был в Америке, и я был счастлив и ошеломлен. Я не знал, о чем думать раньше — о деньгах, об улыбках самых знаменитых женщин в мире, о том, как передо мной вдруг раскроются все закрытые двери. В море света я мог различить только двух моих мальчиков в смокингах, они хлопали и улыбались до ушей. Это была моя кровь, кровь людей, погибших за колючей проволокой, и кровь старого человека в Эквадоре, который теперь, наверное, тоже был мертв, и если я отводил от них глаза, я все еще представлял их шестилетними. Между нами была отчужденность, отчужденность, существующая между всеми людьми, отчужденность, отделявшая меня от ликующего зала, полная отчужденность от всего мира, опутавшая мое сердце колючей проволокой.
Я мало что помню об этом вечере. Со всех сторон ко мне шел весь мир. Тут были журналисты, фотографы, шампанское, поцелуи, поздравления и два сонных мальчугана.
На следующее утро пришла гора телеграмм. Самая трогательная была от Фрэнка Капры — его фильм «Это случилось однажды ночью» был единственным, получившим, как и мы, пять главных «Оскаров».
«Добро пожаловать в клуб», — гласила она.
Мои мальчики не были знакомы ни с одним человеком, у которого был бы собственный бассейн. Они ходили плавать на реку. В Чехословакии недавно появился второй телевизионный канал, но он работал только вечером. Там было в общей сложности четыре радиостанции, а в ежедневных газетах было по восемь страниц с густо напечатанным текстом. В новостях сообщалось главным образом о рабочих и крестьянах, перевыполнявших свои производственные задания в рамках последнего пятилетнего плана, а иногда мелькали истории о Соединенных Штатах Америки, где царили капитализм, империализм, милитаризм, упадок и загрязнение окружающей среды. В этих историях почти всегда описывались ужасные убийства, гангстеры, маньяки, вооруженные грабители, безумные наркоманы и сумасбродные выходки миллионеров.
