Когда Виктора Черномырдина просили вывести российские войска из Чечни, он весьма недвусмысленно ответил вопросом: «А куда я их дену?» Действительно, куда бы он дел войска, выведенные с такой поспешностью из стран Прибалтики и Европы? Российские генералы рассчитывали на готовые дома чеченцев, проще всего было выгнать или убить хозяев, чем строить заново их в голодной и нищей России. Но кто теперь будет жить в мертвом городе, опасаясь каждый миг получить пулю в лоб? С кровными врагами рассчитываются именно так.
В январе 1995 года умоляли Бориса Ельцина, президента России остановить войну и услышали: «Число жертв не дошло до нормы, рано еще». Но кто устанавливал эту норму человеческих смертей? Сейчас в Моздоке, Пятигорске, Ставрополье — фильтрационные лагеря, «фильтруют людей» — убивают тысячами, выпускают единицы. Гибнут люди разных национальностей: чеченцы, кистинцы, русские, дагестанцы, ингуши. Норму убийств в Чечне мы уже узнали, ей нет конца… Но провокаторы ФСК готовят кровавые жертвы новых «горячих» точек, а следовательно, и следующих концлагерей в России. Какую норму человеческой крови вы ей установите?
Все ближе разрывы снарядов и грохот тяжелых авиационных бомб… «Идут бараны, бьют в барабаны, а кожа на барабанах из шкур таких же баранов».
Война катилась по чеченской земле…
Командир Абубакар Магомадов вместе со своими бойцами подбил в Зонах 38 единиц бронетехники, за что получил от Джохара именной пистолет. Во время следующего боя на посту 9 русских было убито, один сбежал, другого взяли в плен. Начали уходить в лес. Пленный, как и все при переходах, нес оружие. Он был капитаном и родственником генерала Пуликовского. Быстрой пружинистой походкой к ним подошел Руслан Гелаев, который имел обыкновение во время переходов идти впереди колонны, обходить ее, проверяя, нет ли отставших бойцов, и опять отрываться далеко вперед.
— Это наш главнокомандующий юго-западного фронта — пояснили капитану. — Сейчас быстро надо уходить, пока нас не обстреляли артиллерией.
— А далеко идти? — спросил пленный.
— 18 километров. Гелаев пошел первым.
— Ну, если ваш главнокомандующий так ходит, — удивился пленный, — то мы вас точно не победим. У нас даже капитанов на машинах возят!
Тем временем во время закупки подствольников в плен к федералам попал один из бойцов Абубакара. Деньги отдал (500 тысяч рублей за один подствольник), как договорились, но его обманули, задержали на следующем посту. Защищаясь, он убил на посту солдата, второго ранил, его тоже ранили в руку. Абубакар быстро договорился об обмене своего бойца на пленного капитана. Но к нему пришел посыльный от Джохара, поступил приказ: подождать, на этого капитана, генеральского родственника, нужно поменять еще двух человек. Абубакар боялся опоздать с обменом, на следующий день его раненого бойца должны были отвезти в Моздок, а оттуда живыми не выпускают, и, на свой страх и риск, он обменял капитана на своего бойца. Как только Абубакар вернулся после обмена, к нему приехали и сообщили: «Вызывает Джохар!» «Не поеду, — ответил Абубакар. — Он меня съест». Абубакар слышал, как в пылу гнева Джохар иногда «распекал» провинившихся. «Иди, иди, а то хуже будет». Пришлось идти. Когда Абубакар вошел в укрытие к Джохару, тот, приблизившись к нему, вдруг неожиданно шутливо ткнул его кулаком в правый бок. Но натолкнулся на «Макаров», посмотрев на ободранную кожу, приложил пальцы к губам…
— Что у тебя там? — серьезно осведомился Джохар.
— «Макаров», подаренный лично Президентом за уничтоженные в Зонах 38 бронетранспортеров — четко отрапортовал Абубакар.
Джохар стоял, задумчиво покачиваясь с носков на пятки.
— Ничего, скоро у всех командиров «Стечкины» будут. А зачем капитана за одного бойца отдал?
— Он, знаешь, какой парень! Диплом с отличием об окончании экономического факультета имеет.
— Молодец! За нашего одного воина 200 генералов отдать не жалко. Один наш солдат тысячу российских солдат стоит!
На следующем Совете Джохар, как и все, при входе разулся. Его бутсы принесли и поставили за его стулом. Джохар приказал, чтобы их отнесли в прихожую. Абубакар незаметно передвинул ботинки за кадку с пальмой. Когда совещание закончилось, кинулись искать обувь Джохара — не нашли! Командир, у которого проводился военный совет, заметался. «Ничего, я в шерстяных носках по снегу пойду, — успокаивал его Джохар. — Они у меня теплые». Но через несколько минут тот принес такие же, новехонькие штатовские ботинки 41-го размера. Джохар примерил: «Немного жмут. Ладно, я так пойду». Тут Абубакар, улыбаясь, вытащил из-за пальмы бутсы Джохара. «А новые я себе возьму! У меня как раз 41-й размер, мои совсем развалились». Джохар громко рассмеялся и хлопнул его по груди: «Молодец!»
Военные будни шли своим чередом. Джохару сказали, что привели коней. Они вышли во двор, чтобы поехать в горы. Когда к Зелимхану и Джохару подвели норовистого молодого коня, Зелим сказал: «Этот конь может понести, нужно поспокойней». Джохар подошел к коню, положил свою ладонь на его спину и, даже не коснувшись стремян, в одно мгновение взлетел на него и поскакал вверх, в гору. Через несколько минут он уже исчез из виду. Спешно догоняла его охрана, ругался потихоньку грузный Абу Арсунукаев, торопливо взгромождаясь на коня.
За Итум-Кале, в сторону Шароя, высоко в горах был маленький поселок Альпийский. Далеко оторвавшись от других домов, сразу на обочине дороги, стоял простой сельский домик, в котором жили двое стариков, муж и жена. С незапамятных времен потерявший ногу старик скакал на костыле по селу и у себя в доме. Однажды рано утром он разбудил старуху: «Сегодня ночью к нам приходил Джохар». Старуха начала смеяться: «Совсем, старый, из ума выжил…» Все в селе узнали эту историю и начинали перешептываться и улыбаться, когда одноногий старик уже в который раз рассказывал, как к нему «приходил» Президент, «говорил» с ним и даже «похлопал по спине». Никто старику не верил. Он загрустил и часто сидел у окна, глядя на дорогу. Прошло несколько недель. Во время очередного рейда по горам, проезжая мимо покосившегося домика на обочине, Джохар остановил коня. «Я сейчас», — сказал он и направился прямиком к старому дому. Тихонько постучал, потом приоткрыл дверь. Сидящий у печи старик вскочил на ногу забыв про костыль, пулей оказался рядом с Джохаром. Президент улыбался: «Что, старый, ждал меня?» — Обняв хозяина, бережно усадил его на скамейку, похлопал по спине. Лицо старика озарила улыбка, морщины разгладились. «Чаем угощать будешь?» Старик позвал старуху, никто не отзывался, поскакал в другую комнату. Она лежала на полу в обмороке. Когда пришла в себя, чтобы убедиться, потрогала рукой Джохара. «Говорил я тебе! — подбоченясь, на одной ноге «гоголем» стоял над ней старик. — Сама, старая, из ума выжила! Налей Президенту чай!»
