В «Рице» для Мадемуазель Шанель оставляли столик в стороне от других, в холле, прилегающем к столовой. Она видела всех, кто приходил. Ее тоже видели. Ей это вовсе не было неприятно. Возбуждаемое ею любопытство обогащало ее Дом. Ради него она соглашалась стать монументом, который наиболее любопытные старались разглядеть вблизи. Coco, it's Coco Chanel[332].
Это произносилось и по-немецки, и по-испански.
Удовлетворение, в котором ей отказала мадам де Голль, игнорируя Шанель, доставила мадам Помпиду, появившаяся в Нотр-Дам на заупокойной мессе по Генералу[333] в туалете от Шанель. Коко смаковала этот триумф на свой лад, со скромностью, которая паче гордости:
— Восемьдесят важных особ, приехавших со всех концов света, какая удача для Парижа! Дела ведь идут не так уж хорошо. Дому Шанель не приходится жаловаться. Я все видела столько раз, меня это утомляет. Англичане плохо старятся, они слишком много пьют. Я, которая так хорошо их всех знала, я их больше не узнаю.
Я ей доставил удовольствие, за два дня до смерти, посвятив передовую ее реваншу: «Мадемуазель Шанель вышла победительницей из войны, объявленной ее стилю. Она заставила восторжествовать и предложенную ею длину, продиктованную здравым смыслом и позволяющую женщинам сохранять приличный вид даже сидя». Марк Боан[334] только что признался: «В конечном счете права она». Теперь, говоря о Коко, ее называли просто «Она».
Она работала в большом салоне, закалывая платья на манекенщицах, когда ей принесли транзистор, чтобы она послушала мою передачу, которую она еще не знала.
Когда меня спрашивали в редакции:
— Она действительно умерла?
…признаться, вопрос не удивлял меня. В ее возрасте… Но когда я смотрел на нее, она казалась бессмертной. Веселая, не перестававшая говорить, перескакивая с предмета на предмет, и все это с прежней изнуряющей горячностью. Она изображала кого-нибудь из своих последних друзей, например Жака Шазо. Вставала из-за стола, поднимала ногу, потом другую, кланялась à Ia Шазо, снимая свою плоскую шляпу. В первый раз я увидел ее без шляпы с белой прядью в приглаженных, все еще черных, как вороново крыло, кудрях. Она ссыхалась. Лицо — с кулачок, остались лишь огромные глаза, вопрошающие и требующие ответа. Она говорила Лилу и Франсуа:
— Когда меня не станет, не делайте глупостей, потому что я буду здесь, рядом с вами, в другом измерении.
У меня осталось любопытство только к смерти. Она говорила это. Кому? Эти слова — реплика персонажа, которым являемся мы все. Что станет с этим персонажем, когда Смерть возьмет нас за руку?
Коко проявляла к мертвым религиозное уважение. Любила ли она их или нет, они становились ей дорогими, быть может, наконец близкими. Она обращалась с ними фамильярно, с непринужденностью и простотой крестьянки. Дотрагивалась до них спокойно, без всякого страха, чтобы вложить им в руки молитвенник или загримировать их холодные лица.
Почему кладбище в Лозанне?
— У меня всегда была потребность в защищенности, безопасности. Ее можно иметь в Швейцарии.
После прощания в Мадлен манекенщицы, мастерицы, работницы медленно возвращались на рю Камбон, где атмосфера сразу изменилась, где тишина и неуверенность сменили страх. Мадемуазель оплакивали искренно. Она выросла в масштабах. Это ощутили в огромности пустоты, которая образовалась, когда ее не стало.
Что же касается меня, я начинал узнавать ее настоящую.
(январь — апрель 1971)Габриэль и Адриенн Шанель. Виши, 1906 год
Коко. 1909 год
Коко. 1909 год
Коко, Леон де Лаборд и Этьен Бальсан
С Боем Кейпелом на пляже в Биаррице. 1917 год
Коко и Бой Кейпел
Коко. 1936 год
1921 год
Маленькое черное платье
30-е годы
30-е годы
Великий князь Димитрий Романов
С герцогом Вестминстерским
Дом Шанель на рю Камбон
Коко. Конец 20-х годов
Костюмы Шанель к балету Брониславы Нижинской «Голубой поезд». Театр Елисейских полей. 1924 год
Костюмы Шанель к балету Брониславы Нижинской «Голубой поезд». Театр Елисейских полей. 1924 год
Кокто с участниками «Голубого поезда» (крайняя справа Бронислава Нижинская)
Дягилев, Коко, Мизия Серт в Венеции. 20-е годы
Коко и Серж Лифарь на открытии выставки, посвященной Дягилеву. Начало 30-х годов
Коко в цыганском костюме – редкий случай, – сделанном не ею
Коко и Лифарь танцуют менуэт на маскараде в Париже. Июль 1939 года
Пьер Реверди
Поль Ириб
«Ла Поза». Шанель в кровати «испанской королевы»
Коко в своем Доме на рю Камбон. 30-е годы
С Уинстоном Черчиллем
С Жоржем Ориком
С Сальвадором Дали
С Луи Жуве
Коко. 1935 год
Коко в год come-back’а. 1954
С Жаном Кокто. 50-е годы
С манекенщицами на рю Камбон. 50-е годы
С манекенщицами на рю Камбон. 50-е годы
«Моя миссия – освободить женщин». 50-е годы
Модели Шанель. 50-е годы
Модели Шанель. 50-е годы
1964 год
1971 год
Шанель за работой. 60-е годы
Шанель за работой. 60-е годы
Шанель за работой. 60-е годы
Отдых после работы
Перед показом новой коллекции
«Свои лучшие путешествия я совершаю лежа на диване»
Кэтрин Хёпберн в оперетте «Коко». Бродвей, 1969 год
Мари-Франс Пизье в фильме «Одинокая Шанель». 1981 год
Даниель Даррье в оперетте «Коко». Бродвей, 1970 год
Марилиа Пера, исполнительница главной роли в спектакле «Мадмуазель Шанель» (г. Сан-Пауло, Бразилия), с режиссером Жоржи Такла и Карлом Лагерфельдом, создателем костюмов к постановке. На рю Камбон. 2005 год
Стиль, переживший свою создательницу
