Этот сценарий был не так уж далек от того, что произошло на деле. Хотя АНК и не имел возможности использовать независимую Намибию как «ворота» для своих боевых операций, успешное политическое урегулирование в «пятой провинции» ЮАР повысило шансы подобного же урегулирования в самой Южной Африке. Оно сильно повлияло на психологический климат в этой стране: если СВАПО, которую пропаганда Претории изображала в течение многих лет в качестве «коммунистических террористов», придет к власти в Намибии, почему то же самое не может произойти с АНК в ЮАР? Наконец, хотя национально-освободительная борьба в Анголе завершилась гораздо ранее, чем в Намибии, независимость последней сильно затруднила продолжение поддержки УНИТА Преторией.
Беседы с Сэмом Нуйомой в декабре 1972 г. показали, что СВАПО стремилась создать единый фронт всех «слоев населения» Намибии. С этой целью ее руководство предложило кадрам внутри страны принять участие в создании Национального конвента, чтобы представить общие требования генсеку ООН. Особенно успешно развивались контакты СВАПО с религиозными организациями, от участников которых не требовалось вступления в нее, но они оказывали ей поддержку и были важным каналом для финансовой «подпитки» ее структур внутри страны. (Когда церковная газета в Овамболенде стала приобретать более политическую направленность и начала критиковать власти, ее помещение взорвали). У самого Нуйомы состоялась успешная встреча в епископом Авалой, который ранее открыто поддержал забастовку, назвав контрактную систему, навязанную рабочим, нехристианской и бесчеловечной.
Доволен Президент СВАПО был и тем, что конференция в Брюсселе подтвердила ответственность ООН за Намибию. Он высоко оценил роль Питера Муешиханге, секретаря организации по международным вопросам, который представлял ее в Нью-Йорке. В то же время становилось ясным, что руководство СВАПО избавлялось от своих прежних иллюзий об ООН. «ООН не поможет нам без нашей вооруженной борьбы», – сказал Нуйома[917]. По его словам, вооруженная борьба вдохновляла народа на борьбу политическую. С другой стороны, противник СВАПО был озабочен людскими потерями среди белого персонала и поэтому начал мобилизацию африканцев, цветных и азиатов, живших в Намибии: «В этом отношении нет расовой дискриминации». Претория стояла перед альтернативой: или уйти из
Намибии или начать делать там уступки[918]. (На деле был выбран второй путь, но она потерпела неудачу и здесь).
Нуйома был горд тем, что, несмотря на усиление борьбы, в течение последних трех лет ПЛАН не понес боевых потерь^ хотя Претория отвечала репрессиями против гражданского населения.
В отличие от прошлых лет, беседы не выявили недовольства или недомолвок ни одной из сторон. Советские поставки СВАПО осуществлялись через Танзанию и Замбию, члены СВАПО в возрастающих количествах обучались в СССР, а советские посольства в этих странах «оказывали большую помощь». В соответствии с решением, принятым в Танге, члены руководства СВАПО также должны были пройти военную подготовку[919].
Если память мне не изменяет, как раз во время этого визита президент СВАПО впервые посетил Министерство обороны СССР. Я сопровождал его на беседу с генерал-майором Галкиным, одним из руководителей «десятки», знакомым мне еще по годам службы в этой управлении. Нуйома, явно довольный встречей, был настроен весьма оптимистично. Так, он говорил о перспективах сотрудничества в военной области между СССР и будущей независимой Намибией.
Репрессии против населения Намибии в 1973 г. усилились. Сообщалось, что от 400 до 600 человек «пропали». Действия Претории, так же, как и успешные действия ПЛАН, например, минометные обстрелы трех южноафриканских баз в Каприви, засады и минирование убеждали намибийцев вступать в ряды СВАПО[920]. Одновременно Претория продолжала свою политику «башустанизации»[921], а диалог между генсеком ООН и правительством ЮАР был безрезультатным.
В этот период появились планы созыва конференции СВАПО внутри страны. Руководство организации, находившееся за рубежом, не возражало против этой идеи, будучи уверено, что сможет контролировать ее проведение, но полагая, что Претория вряд ли даст свое согласие, «если только у нее не будет там достаточно агентов»[922]. Такая конференция состоялась, но позднее.
Ситуация в Намибии была действительно парадоксальной: СВАПО вела вооруженную борьбу против колониальных властей ЮАР, но официально она никогда не была запрещена, и время от времени Претория давала «внутренней СВАПО» политическое пространство для ее деятельности. Кроме учета особого международного статуса Намибии, вполне возможно, что расистский режим все еще надеялся на раскол между «внутренней» и «внешней» частями организации и на привлечение первой из них к участию во «внутреннем урегулировании»[923].
Как уже отмечалось, СВАПО и ее вооруженное крыло – ПЛАН сталкивалось с серьезными проблемами в переброске вооруженных отрядов и их снабжении. Расстояние от Дар-эс-Салама, куда, как правило, поступали грузы, до ближайшего района операций – полосы Каприви составляло несколько тысяч километров. Другие районы, Окаванго и Овамболенд на севере Намибии через ангольскую территорию достичь было еще тяжелее. Основную часть пути бойцы должны были преодолевать пешком, пересекая при этом несколько рек[924].
Представители СВАПО были благодарны Москве за поставки трех грузовиков ЗИЛ, которые лучше показали себя на разбитых африканских дорогах, чем «Мерседесы». Однако они использовались недолго: вскоре один из них столкнулся с деревом, другой подорвался на мине, а третий застрял в Танзании из-за поломки, в то время как запасные части для него направили в Замбию[925].
Шли и поставки вооружений, но и здесь возникали проблемы. Например, у СВАПО не было складов для боеприпасов, и поэтому поставки их должны были осуществляться регулярно. Все более широкое использование Преторией вертолетов вызывало необходимость в зенитных средствах.
Нужно подчеркнуть, что СВАПО поставлялись и грузы общегражданского и «двойного» назначения, как по государственным каналам, так и по линии советских общественных организаций, прежде всего, СКССАА. Вспоминается, как однажды представители СВАПО особенно благодарили нас за поставки жира в металлических емкостях; бойцы ПЛАН добавляли его к мясу диких животных, иногда к слоновьему, чтобы оно не было слишком жестким.
После забастовок и выступлений учащихся больше молодежи стало покидать Намибию, зачастую через Ботсвану. Но, хотя эта страна и была независимой с 1964 г., ее власти не могли «помешать бурам делать все, что они захотят делать там»[926] и, в частности, не позволяли вывозить намибийцев из этой страны в Замбию на пароме через реку Замбези в районе Казунгулы, пока не была построена новая дорога подальше от границы с полосой Каприви. Кроме того, иногда в Ботсване собирались большие группы намибийцев (150, 200 или даже 300 человек), а у СВАПО просто не было средств, чтобы направить их дальше, и им приходилось возвращаться на родину[927]. Значение помощи, будь то финансовой или поставками необходимых товаров, особенно возрастало, поскольку росло число членов СВАПО за рубежом, от примерно 500 в 1971 г. до 900 или даже 1000 в 1973 г. Их нужно было обеспечить одеждой и продовольствием, средства требовались для доставки грузов из Дар-эс-Салама, а иногда и для подкупа местных чиновников, чтобы ускорить ее[928].
