337
В. Заветновский писал дочери: «На радио ходим каждый день на репетиции, но их все отменяют — то из-за холода, то из-за отсутствия света. Вместо семидесяти человек приходит около тридцати — кто умер, кто болен». Жена Заветновского добавила интересную деталь: скрывая истинное положение дел, власти прислали киносъемочную бригаду — «хотели даже оркестр радио снимать, как будто концерт, да света не было» (Музыка в дни блокады. С. 111–112). — /Комментарий А. Н. Крюкова/.
Бывшая часовая мастерская «Павел Буре», до революции — крупная компания, производившая часы. Располагалась по адресу: Невский проспект, 23. — /Комментарий А. С. Романова/.
Вахрушев Иван Тимофеевич — БСО, литаврист, умер 7 января 1942 г. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.
Молочные продукты делали из сои и хлопкового жмыха (Ленинград в осаде… С. 200). — /Комментарий А. С. Романова/.
Новая экономическая политика, проводилась в Советской России и СССР в 1920-е гг. В период НЭПа произошел отказ от политики военного коммунизма, была частично разрешена частная торговля. Начался экономический рост и восстановление разоренной после Гражданской войны страны. — /Комментарий А. С. Романова/.
С 5 декабря немцы не совершали воздушные налеты на Ленинград. Всю свою авиацию они бросили под Тихвин. Следующая бомбежка Ленинграда была 21 декабря (Буров А. В. Блокада… С. 103, 106). — /Комментарий А. С. Романова/.
Полученный методом синтеза авиационный бензин В-4 (использовавшийся немцами для заправки бомбардировщиков) имел октановое число 72 и, согласно проведенным американцами исследованиям, терял свою текучесть при температуре -23–25 градусов по Цельсию, http://www.csef.ru/pdf/1430.pdf (01.08.2012). — /Комментарий А. С. Романова/.
Ситуацию середины декабря 1941 г. блокадник описывает в своем дневнике так: «На рынке купить ничего нельзя на деньги, идет только натуральный обмен. Меняют папиросы на хлеб, крупу, на дуранду и т. п. И обратно, в количествах „на глаз“ и по соглашению сторон»; «Прежде всего спрашивали хлеб, — вспоминает блокадница. — Это была единственная валюта и единица измерения всего вокруг, в том числе жизни человеческой. Только убедившись, что хлеба нет, начинали разговор о деньгах» (Пянкевич В. Л. Рынок в осажденном Ленинграде // Жизнь и быт блокированного Ленинграда: сборник научных статей. С. 125). — /Комментарий А. С. Романова/.
Большая Конюшенная улица. — /Комментарий А. Н. Крюкова/.
«Наступил 1942 г. В школах, где не прекращались занятия, были объявлены каникулы. И в январские дни в школах, театрах, концертных залах для детей были организованы, согласно решению Ленгорисполкома, новогодние елки с подарками и сытным обедом. Для маленьких ленинградцев это было настоящим большим праздником. Одна из учениц писала об этой новогодней елке: „6 января. Сегодня была елка, и какая великолепная! Правда, я почти не слушала пьесы: все думала об обеде. Обед был замечательный. Все жадно ели суп-лапшу, кашу, хлеб и желе и были очень довольны. Эта елка надолго останется в памяти“» (Дзенискевич А. Р. и др. Непокоренный Ленинград… С. 214–215). — /Комментарий А. С. Романова/.
Собственно производство пива было прекращено с 23 сентября 1941 г., а весь имеющийся на заводах солод, ячмень и другие хлебные продукты предполагалось размолоть в муку (Ленинград в осаде… С. 190). Тем не менее существующие в Ленинграде пивоваренные заводы использовали свои производственные возможности. На пивоваренном заводе «Вена» варили пиво из горелого зерна с Бадаевских складов; завод «Красная Бавария» осенью 1941 г. разливал готовое пиво; на заводе им. Степана Разина перерабатывали целлюлозу в пищевой продукт (Богданов И. А. Ленинградская блокада… С. 241–242). — /Комментарий А. С. Романова/.
Мелкие разноцветные леденцы. — /Комментарий А. С. Романова/.
Начальник радиовещательного узла П. А. Палладии вспоминал о первом знакомстве с этим продуктом: стало известно, что «на каком-то заводе изготовляют казеиновый сыр и отпускают по письмам-требованиям организаций. Составили письмо и отправили своих представителей за сыром. Вернулись они с большими кусками, принесли что-то около двадцати килограммов, очень похожего на настоящий, так называемого сыра. Радости не было предела. <…> Он оказался съедобным, хотя и чувствовался очень неприятный привкус. У рационализаторов открылось широкое поле деятельности: „сыр“ резали на куски, ломтики, их сушили, жарили, смешивали с кашей и т. д. <…> Попытка получить новую порцию успеха не имела. „Сыр“ начали отпускать столовым, включая в общую норму» (Палладии П. А., Зегер М. Г., Вьюник А. А. Ленинградское радио: От блокады до оттепели. М., 1991. С. 68). — /Комментарий А. Н. Крюкова/.
Дневник БСО и другие документы Радиокомитета свидетельствуют о тех драматичных днях. 29 декабря был концерт, «Ленинградская правда» информировала о том, что оркестр «готовится показать программу из сочинений современных советских, английских и американских композиторов». И все же, судя по всему, это было последнее (перед трехмесячным перерывом) выступление коллектива. 2 января в дневнике помечено: «Репетиция не состоялась».
3 января в дневнике вновь отмечена несостоявшаяся репетиция. Указано, что умер скрипач Срабов. Та же картина и в ближайшие три дня. Названы заболевшие, умершие (литаврист И. Вахрушев, фаготист Б. Глебов). 8 января последняя запись: «БСО не работает». Приведу еще выдержки из последних записей в дневнике композитора Портова (выше цитировались «окопные» страницы этого документа): «4 декабря. Голод дает себя знать, и очень сильно. Дошел еле-еле до столовой. Там около кассы сделалось худо. 13 декабря. Сусанна (дочь Портова. — А.К.) принесла дрожжевого супа (одна жидкость), который я выхлебал с жадностью в пару минут. Голод мучил до этого адски, после этого — почти так же. 29 декабря. В комнате все прокопчено и грязно, и мы все похожи на негров. 10 января 1942 года. Один хлеб и немного жидкого супа. 11 января. Начинает развиваться апатия. Это плохо, но… кушать нечего, и холодно к тому же» (Крюков А. Музыкальная жизнь сражающегося Ленинграда. Л., 1985. С. 58).
