- Товарищ капитан, вас Фиалка вызывает.
Чохов, не спеша, зашел в сарай, взял телефонную трубку и услышал голос Весельчакова.
- Чохов, - сказал Весельчаков, - поднять роту в ружье. А сами ко мне.
Положив трубку, Чохов несколько мгновений стоял в задумчивости, потом спросил вслух у себя самого:
- А куда пойдем?
Постояв еще мгновение, словно ожидая ответа, он пошел, наконец, отдать необходимые распоряжения.
Пока Годунов сворачивал несложное ротное хозяйство, Чохов отправился к штабу батальона. Всюду, в домах и по дворам, царила предпоходная суета. Связисты сматывали провода, шоферы заводили машины.
У Весельчакова уже собирались командиры рот и приданных "средств усиления". Никто не ожидал, что придется так скоро выступить в дорогу. Весельчаков вполголоса сообщил то, что слышал от майора Мигаева:
- Говорят, на берлинское направление.
- Без нас, значит, не обошлись, - удовлетворенно улыбнулся один из артиллеристов.
Командир первой роты спросил, где кормить солдат. Весельчаков показал на карте:
- Вот в этой роще позавтракаем. Батальонная кухня к тому времени подоспеет, - комбат просмотрел строевые записки и покачал головой: - Людей мало.
- Дадут, - сказал кто-то из командиров.
Все разошлись по своим подразделениям. Чохов, задержавшись, спросил у комбата:
- Какой дорогой пойдем?
Весельчаков махнул рукой - какая, мол, разница, - но Чохов настойчиво повторил:
- Какой дорогой?
Весельчаков дал ему посмотреть маршрут. Это был почти тот же путь, по которому они шли сюда, с небольшим отклонением на запад. Затем сосредоточение в каком-то лесу, а что будет дальше, известно большому начальству.
Чохов незаметно повеселел. Он всегда веселел незаметно для окружающих.
"Хорошо, что все эти иностранцы узнают, что слово советского офицера - закон: обещал вернуться - вернулся", - думал Чохов не без желания скрыть даже от самого себя интерес к предстоящей встрече с Маргаретой.
На обратной дороге в роту он думал о Маргарете, и ему почему-то казалось, что она по-прежнему все так же сидит на подоконнике, мокроволосая и счастливая, и ждет.
Маршманевр начался. Из Альтдамма в южном направлении вытянулись колонны. Гудели машины, ржали кони, кованые сапоги стучали по асфальту, развевались плащ-палатки.
Чохов медленно ехал верхом на своем коне впереди роты. Позади негромкими голосами переговаривались солдаты, сызнова вспоминая подробности боев за Альтдамм, нападение на немецкий катер, словечки покойного Пичугина.
По обочинам дороги валялись изувеченные велосипеды, скособоченные немецкие пушки, разбитые машины.
Время от времени раздавались заунывные голоса шедших сзади:
- Принять впра-а-во!..
Солдаты жались к правой стороне дороги, и мимо них проносились грузовики, орудия, "катюши".
Чохов издали завидел на перекрестке дорог несколько легковых машин, стоявших под деревом. Возле них прохаживались командир дивизии и начальник политотдела. Возле самой дороги стояла Вика, глядя на проходящие части и улыбаясь приветливой и счастливой улыбкой.
Чохов оглянулся на своих людей и вполголоса скомандовал:
- Разобраться. Генерал нас встречает, - и он отрапортовал на ходу, приложив руку к пилотке: - Вторая стрелковая рота следует по маршруту. Докладывает командир роты капитан Чохов.
Высокая папаха генерала, приветливое лицо полковника Плотникова и стройная фигурка Вики проплыли мимо.
- Вольно, - сказал Чохов.
Через некоторое время к нему подъехал на своей караковой лошадке майор Мигаев. С минуту он ехал молча рядом с Чоховым, потом сказал:
- Так, значит. Ты представлен к ордену Отечественной войны первой степени за альтдаммские бои. Два ордена в месяц. Не так плохо, а?
- Да, - сказал Чохов.
- И твои солдаты представлены тоже, некоторые посмертно. Смотри, держись хорошо, мы на тебя здорово надеемся.
Он смотрел на Чохова, ожидая ответа. Наконец Чохов произнес:
- Спасибо. Постараюсь.
Мигаев отъехал страшно довольный и думал, хитро ухмыляясь себе под нос: "Ах ты, паршивый мальчишка! Заговорил, выдавил из себя два слова все-таки..." И, оглянувшись на Чохова, подумал: "Бедняга".
На третий день рано утром часть проходила по дороге в шести километрах западнее местопребывания Маргареты Реен. Чохов все время тревожно поглядывал на карту и, наконец, решился. Конечно, это было явным нарушением дисциплины. "В последний раз", - думал Чохов, беспокойно оглядываясь на своих солдат и издали следя за караковой лошадкой Героя Советского Союза. На привале он вызвал к себе старшину и сказал:
- Отлучусь на два часа. Если спросят...
Годунов успокоительно улыбнулся:
- Порядок! Остановились, дескать, коня поить...
Старшина был парень дошлый.
Чохов пришпорил коня и поскакал по проселку. Вскоре он выехал на параллельную дорогу, по которой проходила другая дивизия. Полковник с перевязанной рукой, в зеленой пограничной фуражке, стоял возле машины, пропуская, как и генерал Середа, свои части. Проследовал понтонный батальон, потом самоходная артиллерия. Когда движение на минуту прекратилось, Чохов проскочил через дорогу и опять поскакал по проселку.
В лесу было прохладно и пустынно. И только на одной из просек Чохов увидел двух медленно бредущих мужчин: одного большого, плешивого, другого худого, с женским платком на голове и в черной шляпе поверх платка. То были, видимо, поляки, во всяком случае, у них на лацканах пальто болтались бело-красные лоскутки, и тот, что в платке, завидев Чохова, поклонился ему и сказал:
- Дзенкуемы за вызволенне...*
_______________
* Благодарим за освобождение... (польск.)
Двое медленно поплелись к югу, а Чохов поскакал дальше. Выехав на опушку леса, он увидел перед собой ту самую деревню. Он пришпорил коня. Солнце поднялось довольно высоко, и длинные бледные тени деревьев ложились на молодую траву.
Помещичий двор дымился. Дом был сожжен почти дотла. Во дворе по-прежнему стоял "Мерседес-Бенц" с деревянным дышлом. Чоховской кареты не было.
Чохов подошел к деревянному бараку, где жили иностранцы. Барак был пуст. Деревянные топчаны с соломенными матрацами из мешковины стояли у стен. В каморке, где раньше жили Маргарета и ее подруга-француженка, на стене висела запыленная литография.
- Ушли, - сказал Чохов.
Он вышел из барака и остановился во дворе.
"Зря спалили, - подумал он, поглядев на дымящиеся развалины некогда красивого помещичьего дома. - Тут можно было бы клуб устроить или избу-читальню..."
Он отвязал коня, сел в седло и медленно поехал обратно догонять свою роту. На большой дороге с севера на юг прошли подводы с галдящими иностранцами, но это были другие, не те. Потом стало совсем тихо, и только откуда-то издали доносилось пыхтение автомашин:
