Через несколько пар рук экземпляр романа попал в Париж к издателю, специализировавшемуся на порнографической литературе. Англоязычные посетители Парижа знали эту серию по обложкам с зеленой каймой. Роман издали. В этом виде, с каймой, несколько экземпляров романа попало в Америку, после чего неожиданно роман похвалили известные писатели – в прессе. И роман напечатали в приличном американском издательстве.
Он произвел сенсацию. Было очень много шума – и за, и против. Роман хвалили и роман клеймили.
На самом деле «Лолита» – действительно блистательный роман. Все остальные английские романы Набокова нестерпимо скучны, функциональны, ориентированны на форму. Русские романы Набокова еще хуже – манерные.
Набоков стал богат и известен во всем мире. После успеха «Лолиты» он сочинил и издал еще несколько романов – плохих. Издал пушкинского «Евгения Онегина» в своем подстрочном, без рифмы и размера, переводе с четырьмя томами комментариев. Долго и забавно сражался с критиками. В шестидесятом году переехал в Швейцарию с женой (сын, оперный бас, гастролировал в Европе). В Америку больше не возвращался, но исправно платил налоги и проявлял политическую лояльность фантастического толка – поддерживая гласно любые действия американских властей, твердя о справедливости и так далее.
В то же время продолжает деятельность блистательный, неповторимый Уильям Фолкнер (или Фокнер, как кому больше нравится), затворник из Миссиссиппи. Основная часть его произведений написана в тридцатых годах, но после войны он пишет «Город», «Особняк», «Басню», и еще несколько вещей, навсегда поссорившись с Голливудом, где, к его удивлению, он обнаружил, что каждый начинающий сценарист и режиссер знает лучше его, Фолкнера, как лучше. Чего ж было звать, спрашивается.
Меж тем подающий надежды драматург, работавший на подсобных работах, именем Эдвард Олби, выбрал себе предметом подражания Ионеско и Бекета. Это такие французские драматурги, писавшие, опять же, между войнами, и специализировавшиеся на псевдо-глубоких сюрреалистических, а на самом деле просто фальшивых пьесах ни о чем. Олби был талантливее предшественников, лучше чувствовал сцену, обладал недюжинным чувством юмора. После того, как его одноактная пьеса поставлена была в Германии, его трехактную пьесу принял к постановке один из бродвейских театров, и успех опуса «Кто Боится Вирджинии Вульф» превзошел все ожидания.
Незадолго до этого на Бродвее показывали две действительно шедевральные пьесы Теннесси Уильямса, уроженца Нового Орлеана – «Ночь Игуаны» и «Трамвай Желание».
Фредерик Лоу, композитор с вполне приличным дарованием, написал полу-мюзикл, полу-оперетту «Моя Прекрасная Леди» по пьесе упомянутого ранее Джорджа Бернарда Шоу «Пигмалион». Оперетта имеет успех до сих пор.
Вернемся чуть назад, поскольку нельзя в данном контексте обойти вниманием напевал (крунеров).
Напевалы появились в Америке сразу по внедрению электрических агрегатов в популярную музыку. До этого популярный певец мог рассчитывать только на свои собственные силы, и, чтобы его было слышно в дальних рядах концертного зала, брал специальные уроки (у оперных специалистов, в основном) постановки голоса и подачи звука. С приходом усилителей профессиональная подача звука стала менее необходима, микрофон и колонки дали возможность популярным певцам петь «открытым» голосом, НАПЕВАТЬ, не усиливая звук. В тридцатых годах произошел качественный скачок, а в сороковых появились знаменитые певцы и певицы, отбросившие всякие претензии на профессионально поставленный голос. Необходим был только красивый тембр. Несколько звезд того времени, специализировавшихся на таком напевании, стали вдруг чрезвычайно популярны – Бинг Косби, Франк Синатра, Дорис Дей, Тони Беннет.
Для них писали специальную музыку, в которой вокальная линия делалась намеренно упрощенной. Собственно, мелодии держались на нескольких опорных звуках (на которых строятся аккорды), а МЕЖДУ этими нотами крунер мог петь все, что угодно – по желанию, и даже не петь, но проговаривать речитативом. То есть, не всякий крунер мог бы легко исполнить мелодию с традиционным распределением нот, с заранее задуманным композитором четким рисунком, где нужно прыгать голосом вверх-вниз, или, во всяком случае, спеть ее профессионально и красиво.
(Отступление. Сегодняшние рэпперы, например, честно признаются, что просто ПЕСНЮ им не спеть – я не певец, я рэппер. В России, начиная с семидесятых, примерно, годов, пользовался широкой популярностью термин «драматическое пение». В принципе, это тот же крунинг. Помню, случилось мне посмотреть в записи вечер памяти Исаака Дунаевского. В вечере участвовали популярные певцы старшего поколения – Михаил Боярский и Алиса Фрейндлих. Зачем для исполнения песен профессионального композитора, писавшего в традиционной манере, уходящей корнями в русские народные песни (многие из которых по сложности приближаются к оперным мелодиям – и «По Дону Гуляет», и «Славное Море», и прочие) нужно было привлекать сегодняшних крунеров – не очень понятно. Песенку из фильма «Волга-Волга», так в свое время потешавшую Сталина, Боярский просто проговорил речитативом, даже не пытаясь попасть в основные ноты. Песню «Как много девушек хороших» он пропел нота в ноту, не сбившись, но таким слабым, неуверенным голосом, что за него было стыдно. Фрейндлих исполнила «По бульвару чинно шел прохожий» из «Весны» – чтобы она не села в лужу, ритм замедлили раза в два. Песня эта по сложности приблизительно соответствует опереточной арии. В фильме ее легко пела актриса с оперным голосом Любовь Орлова, но крунеру Фрейндлих такие интервалы, такой ритм, и такое музыкальное напряжение не осилить).
Тем не менее, музыка, написанная специально для крунеров, совершенствовалась, приобретала свои уникальные особенности. Многие композиторы навострились, вагнеровским путем, давать основную мелодию с помощью контрапункта, предоставляя голосу роль аккомпанимента, и получалось красиво.
Песни в исполнении крунеров проникли в кинематографию. Появилось много мюзиклов, написанных под напевал (и сопутствующих напевалам чечеточников, которые тоже баловались крунингом – почему нет? и Фред Эстэйр, и Джин Келли, гениальные чечеточники, оба в фильмах крунят напропалую).
Франк Синатра родился в благоустроенной сицилианской семье в Нью-Джерзи и напеванием увлекся очень рано, до Второй Мировой, услышав по радио, как поет Бинг Кросби. После нескольких лет пения в ньюждерзийских клубах, у него получилось спеть с оркестром Томми Дорси и неожиданно привлечь совершенно новую аудиторию – девочек, не достигших совершеннолетия. До Синатры индустрия развлечений не принимала эту демографическую данность всерьез. Это позволило ему сняться в нескольких фильмах и подписать индивидуальный контракт с Колумбиа Рекордз.
