«Все были крайне удивлены, — отмечал Ринго. — А я был удивлен больше всех».
Во время попойки в Голливуде, устроенной для прессы по поводу выхода «The Magic Christian», Ринго старался уходить в сторону от всех вопросов, касающихся «The Beatles», поскольку считал, что они не имеют никакого отношения к поводу, по которому было устроено сборище; кроме того, он не хотел, чтобы из–за болезненной правды создалась напряженная атмосфера. Год спустя, когда дело решилось в пользу Пола и финансы Apple были переданы под контроль официального ликвидатора, Ринго Старр отказывался поверить в происходящее:
«Я чувствовал себя абсолютно потерянным. Я пытался спрятаться, чтобы избежать давления извне. Просто сидел дома, как самый обычный человек. Шел в город, ходил за покупками, в кино или просто смотрел телик».
11. «Я люблю, когда меня оставляют в покое»
Будучи еще слабой после перенесенной в 1972 году пневмонии, Элси Грэйвз продолжала сортировать и передавать сотни писем, все еще приходивших на имя Ричи, который каждое Рождество проводил в Ливерпуле, в кругу самых любимых людей. Долгое время не имея возможности общаться со своим знаменитым сыном, Элси была в восторге от того, что несколько дней она могла крутиться вокруг Ричи и его семьи. К Ринго, который вежливо обзванивал пожилых родственников и знакомых матери, казалось, снова вернулась прежняя беззаботность.
Однако большинство мест, в которых любил бывать Старр в дни своей юности, претерпели значительные перемены. The Rialto превратился в большой универмаг, The Locarno — в спортивный клуб, а Mardi Gras и вовсе снесли, освободив место для многоэтажной автостоянки. Хотя Ринго и остальные отдали многие из своих вещей в распоряжение владельца Cavern Роя Адамса, это лишь продлило предсмертную агонию: из–за обвала в шахте метро пришлось разрушить и легендарный клуб. После того как в 1966 году в нем был сделан косметический ремонт, клуб проводил еженедельный «битловский час», во время которого проигрывались пластинки «четырех парней, которые потрясли мир», как гласила мемориальная доска, установленная, когда Совет по туризму понял, что можно сделать деньги на «колыбели» «The Beatles» — поп–культура стала очень прибыльным капиталовложением и является таковым по сей день.
На аукционе памятных вещей поп–звезд, который проходил в Нью–Йорке в начале октября 1970 года, среди самых дорогих лотов были сломанная гитара Пита Тауншенда и «Кадиллак», в котором однажды сидели «The Beatles». Теперь людьми двигало скорее не чувство ностальгии, во всем этом был пережиток «веселых» шестидесятых. В турне по США снова отправились группы времен «британского вторжения», получив от этого немалую прибыль; среди них были «The Searchers» и Билли Джей Крамер. Один из «Big Three» записал альбом в 1973 году, a «Ian and the Zodiacs» решили навсегда покончить с музыкой, отказавшись исполнять «Even the Bad Times are Good», которая позже попадет в британский Top Five в исполнении «The Tremeloes».
Остальные, менее удачливые члены братства Mersey Beat, предпочли вернуться в спокойную безызвестность. Так же как демобилизованных солдат, их с распростертыми объятиями ждала прежняя работа. Некоторые из музыкантов вернулись в свои родные города, откуда начинался их творческий путь, однако большинство из бывших бит–музыкантов все–таки решили порвать со своим прошлым и уйти в тень.
И все же некоторым из них госпожа удача даровала еще один шанс полакомиться сладким пирогом шоу–бизнеса. Бывший пианист Билли Фьюэри, Питер Скеллерн из Ланкастера, выпустил в 1972 году сольный альбом «You're a Lady», однако Ринго выразил мнение, что доморощенный ансамбль духовых, который аккомпанировал Скеллерну, «куда интересней, чем он сам». Тони Уэддингтон и Уэйн Бикертон, бывшие «Леннон — Маккартни» из «The Pete Best Combo», в 1974 году основали очень успешный коллектив под названием «Rubettes», взяв к себе нескольких сессионных музыкантов. Сам же Бест «сменил образ жизни», став государственным служащим.
Еще одним человеком, так и не получившим заслуженного признания, был Рори Сторм, который умер в своей постели в Стормсвилле в сентябре 1972 года, после того как выпил приличную дозу виски, приняв перед этим таблетки, прописанные против респираторной инфекции. Многие сошлись на том, что самоубийство Вайолет Колдуэлл, произошедшее на следующее утро, случилось из–за того, что она не смогла перенести кончины своего «золотого» мальчика, еще не оправившись от недавней трагедии (ее муж скончался в мае того же года).
В паре национальных таблоидов, освещавших это происшествие, приводилось высказывание Шейна Фентона — который теперь вернулся в Тор Теп под псевдонимом Элвин Стардаст, — он сравнил своего покойного брата с Родом Стюартом. Ринго, естественно, тоже спросили, что он думает о своем бывшем работодателе, с которым уже давно потерял связь. Нет, он не придет ни на похороны, ни на поминки: «Меня ведь не приглашали, когда он родился». Газетные ищейки, никогда не слышавшие о Сторме, ухватились за другую знаменитость, Силлу Блэк, которая, приехав из Блэкпула, где выступала в варьете, пожертвовала единственным выходным, чтобы записать — при поддержке Старра и Харрисона — «When Every Song Is Sung», песню, изначально сочиненную Харрисоном для Ширли Бэйси.
Дебют Старра на шоу «Cilia» оказался столь успешным, что Ринго предложили сняться в нескольких следующих сериях. Одна из этих серий была снята на скандинавском лыжном курорте; это и без того не слишком веселое событие омрачилось тем, что профессор Торольф Рафто продал случайный разговор с экс–битлом, выдав его за эксклюзивное интервью, норвежской газете. За этим «интервью» последовал еще один репортаж о том, как подвыпивший Старр отказывался пожертвовать даже символическую монетку в пользу благотворительной организации World Refugee, пока ему не принесут результаты английских футбольных матчей.
Теперь, когда лопнула защитная оболочка под названием «The Beatles», стало ясно, что из Ринго так и не получился Мистер Нормальность, — но он к этому никогда особо и не стремился. Предполагалось, что типичный вечер Ринго проходит в гостиной перед цветным телевизором, однако, когда требовалось, он мог напустить свой коронный битловский шарм, как это однажды произошло — его собачьи глаза, ухмылка и автографы уладили дело, когда полиция хотела арестовать Старра по подозрению в вождении автомобиля в нетрезвом состоянии. Когда Ринго бывал навеселе, он отстранял своего шофера и пытался выиграть спор с Морин, насколько быстро он сможет домчаться на своем «Мерседесе» до какого–нибудь модного лондонского ночного клуба — обычно это был Tramps или Jermyn Street, где их уже ожидали вспышки фотоаппаратов. Во время одного из таких налетов Старр вписался в поворот на слишком большой скорости — машина отрикошетила от дерева и вылетела обратно на дорогу.
