В тот же день после обеда Бхагаван, Муруганар и я сидели вокруг большого медного блюда и готовили сладости для предстоящего фестиваля.
Я попросила Муруганара рассказать мой сон Бхагавану, но когда он начал, Бхагаван вмешался: «Кто ты, ее поверенный? Пусть она сама расскажет свой сон».
Когда я закончила рассказывать, Бхагаван заметил: «Когда я жил на горе, женщина, которая приносила мне еду, ставила рядом со мной вторую тарелку. Когда я спросил, для кого эта тарелка, она ответила: „Для матери“. У нее было похожее видение».
Однажды в ашрам приехал махараджа Майсура. Он не хотел встречаться с Бхагаваном в холле и попросил о встрече наедине. Мы были в замешательстве, так как Бхагаван никогда раньше не допускал такого. Все, что нужно было сказать, говорилось либо при всех, либо в письме, либо в уме. В конце концов в качестве компромисса было решено привести махараджу в ванную комнату, когда Бхагаван совершал омовение. Махараджа вошел в комнату, а мы ждали снаружи. К ногам Бхагавана было положено много подносов с дорогими подарками, всевозможными сладостями и лакомствами. Махараджа пристально смотрел на Бхагавана около десяти минут, а затем простерся перед ним. Слезы, лившиеся из его глаз, намочили Бхагавану ноги. Какое-то время он плакал, а затем ушел.
Махарани [166] Траванкора тоже посетила ашрам, но в другое время. Через несколько дней после ее визита, когда Бхагаван сидел один в столовой после обеда, я спросила его: «Здесь была махарани. Что она делала?»
«Она задавала много вопросов, а потом ушла», – ответил Бхагаван.
«А махараджа Майсура?» – спросила я.
«О, это зрелый фрукт», – сказал Бхагаван и очень прочувствованно изобразил сцену, которая разыгралась в комнате для омовений. Когда Бхагаван разыгрывал эту маленькую драму, мы буквально видели махараджу, его пылкое желание, его смирение и печаль.
Махараджа сказал Бхагавану: «Меня сделали махараджей и приковали к трону. Я был рожден королем, и за этот грех я лишен возможности сидеть у ваших ног и служить в вашем блистательном присутствии. Я не могу остаться здесь и не могу надеяться вновь попасть сюда. У меня есть лишь эти несколько минут. Я могу только молиться о вашей милости».
Через некоторое время в ашрам пришло длинное письмо от махараджи, написанное его собственной рукой. В конце письма он спрашивал, где можно достать благовония, использующиеся в ашраме. Это были благовония из Майсура, сделанные в его собственном городе, – но невозможно купить благоухание, которое они источали, когда горели в присутствии Бхагавана.
Один раз мне нужно было ненадолго поехать в Раманатхапурам. Мой поезд отправлялся вечером, но я подошла к Бхагавану днем и попросила разрешения уехать.
«Почему ты спрашиваешь так рано?» – поинтересовался Бхагаван.
Я ответила: «Когда я буду уезжать в спешке, я могу забыть спросить».
Бхагаван засмеялся, повернулся к Шри Г. В. Суббарамайе и сказал: «Есть одна шлока на эту тему».
И прочитал стих на санскрите: «О мой Бог, в ту минуту, когда я буду покидать этот мир, я могу не вспомнить Твоего имени. Поэтому я молю тебя сейчас позаботиться обо мне в момент моей смерти».
В тот вечер я не смогла уехать из-за непредвиденных обстоятельств.
На следующее утро, когда я раздавала иддли на завтрак, Бхагаван шутливо сказал Шри Суббарамайе: «Посмотри на нее. Она получила от меня разрешение уехать, но не попросила разрешения остаться».
В то время перед каждой трапезой Бхагаван обходил ашрам, чтобы проверить, хорошо ли накормили животных – собак и птиц. После этого он проверял, как ухаживают за коровами. Тогда коровам и телятам давали иддли – ту же пищу, которую ели и мы все. Иногда коровы съедали все иддли в ашраме, и приходилось посылать кого-нибудь в город за добавкой, чтобы Бхагаван не ругал нас за то, что приготовили мало. Бхагаван также удостоверялся, что нищие у ворот ашрама были накормлены как следует. Если для нищих не был приготовлен расам к рису, он распоряжался, чтобы им давали самбар.
Во время фестиваля Картикай нищие со всей Южной Индии толпами собирались в Тируваннамалае. Каждый день они приходили в ашрам, поскольку знали, что там бесплатно покормят. Один раз они были настолько неуправляемыми, что помощники отказались кормить их. Работники обсуждали этот вопрос, и было решено, что с этого момента кормить нищих не будут.
В ту ночь мне приснился сон, в котором холл Бхагавана был полон преданных. На диване появилось маленькое существо, которое росло, росло и превратилось в огромную ярко-красную лошадь. Лошадь обошла холл, обнюхивая каждого преданного. Я испугалась, что она подойдет ко мне, но лошадь пошла к Бхагавану, облизала его с ног до головы и исчезла. Бхагаван подозвал меня к себе и сказал, чтобы я не боялась. От него исходило божественное благоухание.
«Не думай, что это обычная лошадь, – сказал он. – Как только поднимают флаги в храме Аруначалешвара в честь фестиваля Картикай, боги нисходят на землю, чтобы принять участие в праздновании. Они вливаются в толпу, а некоторые смешиваются с нищими у ворот ашрама. Поэтому на фестивалях никогда не прекращайте кормить садху и нищих».
На следующий день, после того как я рассказала этот сон Чиннасвами, он приказал приготовить семь мер риса для нищих.
Когда я впервые пришла к Бхагавану, я увидела яркий, как солнце, свет, а в центре самого Бхагаван. Позже я видела свет у себя между бровями. В другой раз я увидела, как из головы Бхагавана выходит яркий свет и заполняет холл. В этом свете исчезло всё, в том числе и Бхагаван. Только ощущение «Я» осталось, паря в сияющей пустоте.
Когда я рассказала об этом Бхагавану, он сказал: «Да, такие видения случаются. Чтобы узнать, как ты выглядишь, ты должна посмотреть в зеркало, но не думай, что это отражение и есть ты. То, что воспринимается нашими органами чувств и умом, никогда не бывает истиной. Все видения – лишь порождения ума, и если ты веришь в них, твое продвижение приостановливается. Вопрошай, к кому приходят эти видения. Выясни, кто является их свидетелем. Оставайся в чистом осознавании, свободном от всех мыслей. Не выходи из этого состояния».
Один из гостей, уезжая из ашрама, встал перед Бхагаваном, сложив руки на груди, и взмолился: «Я ухожу далеко. Я не знаю, когда снова приду и позволено ли мне будет увидеть ваш святой лик еще хотя бы раз в этой жизни. Мне не так повезло, как другим людям, которые могут постоянно находиться в вашем присутствии. Как вы можете помочь мне, грешнику, живущему так далеко, если не мыслями обо мне? Умоляю вас, отведите мне место в своем уме».
Бхагаван ответил: «У джняни нет ума. Как может тот, у кого нет ума, помнить и даже думать? Этот человек уходит куда-то, и я должен последовать за ним и заботиться о нем. Могу ли я помнить все эти мольбы? Хорошо, я передам вашу молитву Владыке Вселенной. Он будет смотреть за вами. Это Его дело».
