Это была своеобразная реакция Младича на все неприятности, которые свалились на сербов за Дриной, на его конфликт с самыми высокопоставленными лицами в PC и СРЮ, с представителями зарубежных стран, обратившихся против сербского народа, и на собственную семейную трагедию (убийство дочери Анны. — Прим. Л.Б.); реакция человека, который стойко сражался за осуществление целей борьбы сербского народа, отстаивая его неотъемлемое право жить в условиях мира и свободы, как и все цивилизованные нации в мире, реакция человека, который, несмотря на все беды и проблемы, никогда не терял веру в силы своих товарищей и сербского народа в целом.
Своим личным примером он наилучшим образом подтверждал свои слова, свои убеждения и предназначение. Возможно, его можно было бы упрекнуть в том, что он соизмерял со своей храбростью и решимостью храбрость и решимость всех тех, с кем сотрудничал, и был убеждён, что он и его народ могут намного больше.
В конце разговора он выразил желание сфотографироваться с нами, что и было сделано. Потом мы вошли в дом, где в узком кругу ещё несколько часов обсуждали свои конкретные задачи на ближайшее и более отдалённое будущее.
После этого генерал поехал дальше, чтобы посетить другие корпуса и подразделения АРС».
Мои военные встречи с Радованом Караджичем и генералом Ратко Младичем
Воспоминает доктор исторических наук Елена Юрьевна Гуськова
Прошло несколько месяцев, как я вернулась в Москву из миссии ООН. В феврале 1995 г. вновь засобиралась на Балканы. Помню, что планировала в той поездке встретиться с генералом Ратко Младичем и доктором Радованом Караджичем. Мне не хотелось ехать к президенту Республики Сербской, с которым до этого я не была знакома, с пустыми руками. В аэропорту Шереметьево я долго выбирала сувенир. Зная Караджича как человека верующего, я в конце концов остановила свой выбор на деревянном пасхальном яйце на подставке, расписанном палехским художником.
Поездка оказалась трудной. Отвезти нас с Косаной, журналисткой из агентства СРНА, вызвался один коллега из Белграда. Мы не смогли выехать из столицы рано, поэтому после пересечения границы ночь наступила внезапно и была оглушительной. Когда мы в полной темноте пробирались по дорогам Боснии, то водитель как бы в шутку предупредил, что ночью через это шоссе проходят мусульманские тропы, поэтому надо ехать быстро, без остановок. Чем выше мы поднимались в горы, тем сильней начинал падать снег и дуть резкий ветер. Вдруг — резкая остановка. Прокололось колесо. А дальше началось действо, которое я никогда не забуду. Стоять долго нельзя, свет или подсветку включать тоже нельзя. Как менять колесо в полной темноте? Сначала водитель выгнал нас с Косаной из машины на значительное расстояние и предупредил, что если к машине подойдут мусульмане, то мы должны будем бежать. Выполнить его указание было не трудно, поскольку уже на расстоянии пяти шагов ничего не было видно. Затем он начал в кромешной тьме на ощупь менять колесо. Самое удивительное было то, что эта операция заняла минимум времени — не более 6 минут. Слава Богу, все закончилось благополучно, мы вскочили в машину и стремительно понеслись в сторону Пале.
Но на этом наши приключения не закончились. На подъезде к Яхорине дорога была скользкой, машина остановилась на крутом подъеме в заледенелой снежной колее и никак не хотела двигаться с места. Нам с Косаной пришлось вылезти из автомобиля и начать его толкать. Дул страшный ледяной ветер, мела пурга, трудно было стоять на льду, в который превратилась дорога. Наконец, машина сдвинулась с места и стала набирать обороты. Косана успела вскочить на заднее сидение уже двигающейся машины, а я поскользнулась и упала. Машина быстро удалялась, а я лежала в колее и никак не могла подняться — так было скользко. Я лежала и… смеялась, потому что ситуация была комичной. Мне сверху кричат, дают советы как лучше двигаться, а я встать не могу. Смеюсь, пытаясь подняться…
Уже в Отеле мы долго и возбужденно обсуждали всё, что с нами произошло. Пытались согреться. В гостинице не было горячей воды и тепла. Для нас немного подогрели несколько комнат, и мы смогли отдохнуть. Но не было никакой возможности принять душ, вымыть голову и привести себя в порядок. На фотографиях, сделанных на следующий день, отлично видно, что накануне наше путешествие было нелегким.
Утром следующего дня я сначала встречалась с вицепрезидентом PC доктором Николой Колевичем, который объяснил положение на линии разграничения, ситуацию в Республике Сербской. Он делал это по карте, которая висела на стене у него в кабинете. Мне очень хотелось иметь эту карту, привезти ее в Москву, и я получила от доктора Колевича карту в подарок.
Следующей была запланирована встреча с президентом PC Радованом Караджичем. Мы вышли на улицу, сели в машину и спустились по улице в поселок, свернули к небольшому приземистому дому. Хозяин вышел нам навстречу — доброжелательный, улыбающийся. Сказал, что знает обо мне, что много слышал о моей работе от своих коллег и друзей, читал мои статьи и интервью. Обстановка в комнате, где нас принимал президент PC, была очень скромной — стол, несколько кресел, на стене большая и две маленькие иконы, включенный телевизор. Я подарила Караджичу свой сувенир. Он ему понравился. Пасхальное яйцо заняло свое место в ряду сувениров на тумбе слева от телевизора.
Проговорили мы около часа. Конечно, президента больше всего интересовала политика России на Балканах — есть ли какие-нибудь изменения? Я всегда очень резко критиковала политику России на Балканах, поэтому отвечала так, как думала, хотя прекрасно понимала, что Караджичу было больно слушать о том, что изменений во внешней политике России вряд ли следует ожидать, пока министром иностранных дел остаётся Андрей Козырев. Президент вспоминал свои встречи с российским министром, как он от надежд постепенно переходил к недоумению, непониманию и потом к разочарованию. Жена Радована Караджича нам предложила кофе и сок, хозяин — ракию. Видно было, что Караджич устал от стольких лет дипломатической борьбы, от пустой траты сил, которая уходила на доказательство истины, от поиска союзников, устал от разочарований. Мне было стыдно за российскую дипломатию, за политику в целом. Но казалось, что президент PC начинал понимать бесперспективность надежды на помощь и поддержку России. Позади был выход из политической изоляции с помощью Дж. Картера, впереди был Дейтон. Караджич готов был к уступкам, но Западу они уже не были нужны. Перемирие нарушили мусульмане, начав собственную подготовку к Дейтону с военных действий и захвата территорий, которые находились под контролем армии генерала Ратка Младича.
