"Все правильно. Я в назначенном месте, и можно начинать". Сохатый нажимает кнопку передатчика:
― "Восход", я ― сто второй. Зону для пилотажа занял!
― Сто второй, я ― "Восход", локатором вас наблюдаю. Зона свободна. Работу разрешаю.
Сохатый подбирает ручку управления самолетом на себя; истребитель опускает нос и устремляется к земле. Через несколько секунд они уже летят вертикально вниз.
Земное притяжение все убыстряет "падение". Стрелка на приборе скорости продвигается к тысяче километров, и в это время Иван выпускает воздушные тормоза. В них сразу упирается омывающий самолет воздушный поток: тонны воздуха бьются в тормозные металлические лопаты, бурлят за ними, сотрясая истребитель. Заторможенность движения явно не нравится "Мигу". Он сердито дрожит, но не может освободиться от пут искусственно созданного летчиком сопротивления. Стрелки высотомера бешено крутятся влево, отсчитывая тысячи метров: пять тысяч… четыре… три… две…
"Надо выводить машину в нормальное положение", ― решает Иван и подтягивает ручку к себе. Земля стремительно уходит под самолет, а на пилота наваливается тяжесть перегрузки. Ноги и живот перехватываются тисками воздушных камер противоперегрузочного костюма ― ППК.
Секунды нахождения под перегрузкой для Ивана оказались достаточными, чтобы сказать себе: "Оборудование работает правильно, можно перегрузку увеличивать". Он берет ручку управления самолетом еще чуть на себя и заставляет "Миг" лететь по более крутой дуге. Законы движения мстят ему, обрушиваясь дополнительным грузом на плечи. Теперь голова его "весит" около десятка килограммов, а сердце прокачивает вместо крови какую-то другую жидкость, литр которой в несколько раз тяжелее обычной.
Иван прислушивается к себе: "Самочувствие нормальное". Темные мошки перед глазами не летают. Мозг и сердце справляются ― первый с обедненным питанием, второе ― с подачей крови вверх".
Наконец в лобовом стекле фонаря показывается край земли ― линия горизонта, на высоте пятисот метров машина выходит в горизонтальный полет. И для Сохатого все становится обычным: небо ― голубым куполом, горы хребтом, земля ― белоснежной целиной. Тяжесть с плеч спала, и дышится свободно.
Иван убрал воздушные тормоза. И сразу почувствовал толчок скорости в спину. "Миг" рывком бросается вперед наверстывать упущенные километры.
"Разминка закончена. Можно взяться и за пилотаж!" : Дав двигателю полные обороты, Сохатый кладет машину на левый борт: делает вираж ― летит по замкнутому кругу в горизонтальной плоскости. Крен пятьдесят… семьдесят… восемьдесят градусов. Хотя эта фигура в боях второй мировой войны не оправдала себя ― все же она не бесполезна, с его точки зрения, при освоении самолета.
Возможности истребителя Сохатый подвел к пределу: самолет трясет завихряющимся на крыле потоком. Перегрузка стремится согнуть Ивана в пояснице, а он, прижав голову к заголовнику сиденья, удерживает себя в рабочем положении. Им обоим ― самолету и летчику ― нелегко. "Объятия" хоть и крепки, но радостны: будто два человека, схватившиеся в охапку, нещадно мнут друг друга, отчего надсадно кряхтят и тяжело дышат… На форсированном вираже мощности двигателя уже не хватает для преодоления сопротивления воздуха, и скорость полета начинает уменьшаться. Летчик подобен сейчас играющему котенку, который кружится волчком, стараясь поймать себя за хвост. В игре котенка бывает и так, что увлечение переходит границы разумного и он падает. Такое возможно и с летчиком. С одной небольшой разницей: если Иван попробует еще увеличить угловую скорость вращения самолета, то "Миг" может выйти из повиновения.
Наконец вираж закончен, запас энергии израсходован. Но праздно сложа руки сидеть в истребителе не положено. Поэтому пока "Миг" разгоняется для новой фигуры, Сохатый, чтобы не терять напрасно секунд, закручивает его через крыло. Ввинчивает самолетом в летящую ему навстречу прозрачность. Земля и небо, горы и солнце описывают вокруг машины плавные круги.
Кто-то давно назвал вращение самолета вокруг продольной оси "бочкой". Название прижилось. Но больше всего эта фигура похожа на винт. Она полюбилась летчикам, да и Сохатому тоже, за бесконечное разнообразие скрытых в ней вращений, за возможность постоянно менять направление движения.
Сохатый повел "Миг" вверх. Силы ускорения опять вдавливают его в сиденье. А во все лобовое стекло фонаря перед ним засветилось голубое небо ― неохватная глазом чистая, без единой крапинки бирюза. Самолет прошел верхнюю точку петли, и опять перед глазами полковника все быстрее надвигающаяся земля.
Вниз ― вверх, вниз ― вверх… Простая петля ― вертикальное колесо… Косая петля ― боком поставленный на горизонт эллипс… Переворот ― уход к земле… Полупетля ― набор высоты.
"Миг", как кончик невероятно огромного маятника, раскачивается по заданной летчиком амплитуде, с разбойничьим свистом рассекает крылом воздух, сотрясает округу ревом и натужным стоном двигателя. Вверх его забрасывают скорость и мощность силовой установки, вниз увлекает земное притяжение.
Повороты, развороты… И везде солнце: над головой, под ногами, слева, справа. Земля вверху, а небо, наоборот, внизу. Кажется, не "Миг" в небе, а резвая афалина играет в безбрежном океане, голубь-турман кувыркается в лучах света…
Привязные ремни, шланг кислородной маски, пуповина ППК, сделали Сохатого не гостем, а думающим элементом машины. Человек и самолет не могли сейчас жить отдельно друг от друга.
Мысленно Сохатый представлял себя в военном небе на "хвосте у врага". Рисуя в своем воображении возможные маневры противника, Иван Анисимович подбадривал себя: "Еще один-два, ну три маневра ― и противник будет в прицеле самолетных пушек".
Запас скорости, ровная работа двигателя, опыт фигурного полета позволяли Сохатому найти резерв свободного времени, которое он стремился каждый раз использовать по-новому, придумывая себе разные задачи. Сейчас он смотрел в перископ заднего обзора: за хвостом самолета ему виделся изогнутый дымящийся след от выполняемой петли. "Врага" за спиной нет. И все-таки надо учиться смотреть назад, когда идешь вверх. Пригодится…
От перископа Сохатый перенес взгляд на прицел ― в нем тоже чисто. Противник "в уме", и нужна импровизация на неожиданность.
"Допустим, враг с вертикали ушел на горизонтальный маневр. Но куда? Влево или вправо?" Силуэтик самолета на авиагоризонте показывал, что "Миг" летел вверх с углом в семьдесят пять градусов. Что бы мог сделать возможный противник? Он мог бы уйти в сторону солнца, которое освещало теперь крылья "Мига" как бы внизу. Хотя понятие "низ" у самолета сейчас относительно.
