ПРИЛОЖЕНИЯ
Вскоре после смерти Абу Муслима (755 г.) возникли движения, сделавшие его имя своим знаменем, и, в основном среди иранцев и тюркского населения Хорасана и Мавераннахра, появились секты с мессианскими тенденциями. Их учения были почерпнуты из всех известных религий — маздеизма и зороастризма, ислама и даже христианства.
Первое из подобных движений возглавил Сунбад, маздеист из окружения Абу Муслима. Об быстро собрал многочисленных сторонников, согласно Табари, их было 60 000, убедив их, что Абу Муслим не умер, а в образе голубя полетел в медный замок, где и живет в обителях Ахурамазды. Сунбад двинулся на Ирак, но между Реем и Хамаданом был остановлен армией, которую послал ему навстречу ал-Мансур. Должно быть, его убили в Гургане. Вскоре после этого восстал другой сподвижник Абу Муслима Исхак ал-Турки, также заявляя, что Абу Муслим был посланником Зороастра, в настоящее время скрывается в районе Рея, а в будущем вернется.
Около 756 г. в окрестностях Мерва разразилось восстание иранца ал-Муканны (Скрытого вуалью), который прятал лицо под покрывалом (или золотой маской). Он объединил множество сторонников. Он утверждал, что Бог поочередно свидетельствовал о себе через Адама, Сифа, Ноя, Авраама, Моисея, Иисуса, Мухаммеда, Абу Муслима, и, наконец, через него самого. К нему присоединились жители Мавераннахра, которых влекли к себе учения, тяготевшие, скорее, к анархии, нежели к религиозному закону. Будучи осажден в крепости, ал-Муканна покончил с собой.
Впоследствии имя Абу Муслима оказалось причастным к распространившимся в народе среди ремесленников и цеховиков еретическим течениям с мистической окраской. За годы предание превратило его в своеобразного заступника обиженных и защитника угнетенных. Эпическая литература разнесла его имя и рассказы о его чудесах по всему Востоку, особенно среди ремесленных объединений Анатолии, а затем дервишеских братств. Бекташи связывали основателя своего ордена Хаджи Бекташа с Абу Муслимом и его соратниками. Обширная литература, посвященная всевозможным чудесным событиям, донесла до нашего времени роман о похождениях Абу Муслима среди персов и турок, безмерно приукрасив подвиги главного героя.
В 836 г. ал-Мутасим, сменивший на троне Мамуна, решил сделать своей столицей Самарру. Место ее расположения, до сих пор населенное чуть ли не одними христианскими монахами, позволило халифу удовлетворить страсть к гигантизму, характерную для дворцовой архитектуры той эпохи.
Подобно Мансуру, созвавшему ремесленников со всей империи на строительство Круглого города, Мутасим «отдал письменный приказ явиться работникам, каменщикам, мастерам, кузнецам, столярам и прочим ремесленникам, доставить всевозможные сорта дерева, в частности тик и пальмовые стволы из Басры и ее окрестностей, из Багдада и всего района Савада, Анти-охи и всего побережья Сирии. Он также повелел явиться камнерезам и мастерам облицовки мрамором…» (Якуби, Страны).
Примерно за пятьдесят лет аббасидские халифы построили около трех десятков дворцов. Население города, как утверждается, достигало миллиона. Внутри городских стен можно было перемещаться только на коне, так велики были расстояния. Ансамбли построек, разделенные зелеными пространствами, дворами, водоемами, тянулись на сотни метров вдоль берега Тигра.
Первый дворец, Джаусак ал-Хакани, принадлежавший самому Мутасиму, покрывал 175 гектаров. Вход в него открывали ворота (частично сохранившиеся) с тремя арками почти 12 метров в высоту, имевшими форму ивана (дуги) и украшенными штукатуркой. Оттуда путь вел на террасу, возвышавшуюся над Тигром, и через огромные залы посетитель попадал в просторный двор, вокруг которого располагались казна, арсенал, казармы, мечети, склады. Пройдя еще два двора, можно было достичь квадратного тронного зала, увенчанного куполом, куда с каждой стороны открывались арки (ивам) соседних помещений. Дальше находился гарем и, наконец, еще один зал с куполом, украшенным фресками (некоторые из них сохранились), откуда через пять дверей можно было выйти на площадь размером 350 на 180 метров, где находились два фонтана и канал. Под этой эспланадой было устроено подземное помещение, спасавшее от жары и оборудованное бассейнами.
Ансамбль завершался площадкой для игры в поло с павильоном, находившимся на возвышении и предназначавшимся для наблюдения за игрой, банями, конюшнями, и т. д. Дальше на пять километров протянулись охотничьи угодья («рай»).
Основным материалом служило высушенное на солнце дерево, а на те части, которые требовали большей прочности, шел обожженный кирпич. Появились новые архитектурные формы: свод, иван (цилиндрический свод), покрытые куполом залы, предшествуемые иваном.
Остатки Балкувары, еще одного из дворцов Самарры, построенного халифом Мутавакилом (847–861 г.), позволяют нам представить себе великие дворцовые ансамбли той эпохи. Дворец имел в плане прямоугольник 575 на 460 метров. Ансамбль открывался на реку и долину тремя монументальными арками, ведшими к трем проходным дворам, куда можно было попасть через ива-ны парадных залов. Позади находились личные покои. В других крыльях здания находились конторы, гарем, жилища придворных, воинов и др. На востоке находился огромный сад, усеянный беседками, ручьями и каскадами. Еще дальше располагалась площадка для поло со всеми полагающимися постройками и другие сады. На сооружение каждого из этих дворцов уходило несколько месяцев, чем и объясняется их быстрое разрушение.
Штукатурка, имитирующая мрамор, была легкой в изготовлении и применении — ее либо резали ножом, либо употребляли в виде плиток, — и потому она широко использовалась в облицовке стен до половины высоты, дверных косяков и карнизов, которые часто украшали золотыми гвоздями. Потолки часто обшивали деревом, особенно тиком. Использовали также роспись фризами, иногда по всей поверхности стены. Иногда стены покрывали изразцами из блестящего фаянса, резного мрамора или мозаики, образцом для которых служили произведения эллинистического и омейядского искусства. В окна вставляли маленькие витражи, несомненно, похожие на те, которые еще и сегодня можно видеть в старых домах Йемена. Пол часто покрывали мрамором. Парадные залы и халифские покои были украшены драгоценными коврами и шелковыми, парчовыми и златоткаными занавесами, а в нишах, устроенных в стенах, находились самые дорогие предметы — изделия из золота, золотые и хрустальные чаши, блюда из блестящего фаянса.
В Самарре еще не слишком сильно ощущался мусульманский характер арабского искусства. Преобладали иранские влияния. Сюжеты живописных произведений соответствовали задаче прославления халифа. Мужские персонажи представлены его тюркскими воинами. Танцовщицы с по-восточному округлыми лицами, миндалевидными глазами, завитками волос на щеках в платьях с тяжелыми складками, диадемами на голове торжественно проходят перед сидящем на троне властелином. Тот же почти застывший вид и у сцен халифской охоты, включая умерщвление быка, обвитого сасанидскими царскими перевязями, чтобы обозначить его принадлежность к императорской власти, изображения дичи и охотничьих собак среди рогов изобилия и виноградных лоз; при этом интересно, что на этих росписях можно видеть и женщин, всадниц и охотниц.
