Это было лето, предшествовавшее покорению Хекмайром северной стены горы Эйгер; эта угрюмая стена уже застилала ему горизонты. Он как раз провел инкогнито шесть недель, примериваясь к подножию, среди таких же, как он, желавших покорить Эйгер. Швейцарские власти запретили любые восхождения на эту гору после того, как в 1936 году при попытке покорить ее погибли Тони Курц и его спутники; но это не остановило бы Хекмайра, сложись условия, благоприятствующие восхождению. Вполне от мира сего, без фанаберии, зато с юношеским сознанием, что он принадлежит к числу самых стойких из современных суперменов, Хекмайр чувствовал себя в Альпах как дома. Он был детищем так называемой «Мюнхенской школы» — тех самых «типов, что виснут на веревках и колошматят ледорубами», которых так невзлюбили Е.-С. Стратт и британские традиционалисты. С помощью новых технических средств и усовершенствований в горном снаряжении они совершали революцию в горо-восхождении. Изобретательная, но не имеющая гроша в кармане группа горных фанатиков, главным образом из Баварии, проводила в начале тридцатых годов праздные дни в горах, питаясь горным воздухом, альпинистским азартом да ломтем хлеба, а то и колбасы, который иной раз вынесет им сердобольная фермерша. Спали на сеновалах, иногда зарабатывали колкой дров и другими полезными делами на ночлег на коммунальных койках в горных хижинах, завоевав между делом большую часть «неофициальных» призов на знаменитых стенах Восточных и Западных Альп.
Лени прониклась душой к Хекмайру с первого же момента, когда они обменялись рукопожатиями. Человек-алмаз, пусть и неограненный! И, хотя Хекмайр снискал репутацию отчаянного сорвиголовы, именно благодаря ему Лени пережила свои самые волнительные горные приключения и навсегда осталась благодарной ему за это. Перед тем как Хекмайр согласился сопровождать Лени в горный поход, его брат ввел его в курс сплетен, клубившихся вокруг имени легендарной кинематографистки. Имя-то он, конечно же, узнал, но не был особенным любителем кино, и «Синего света» — который в большей своей части снимался на Бренте, как раз там, куда они собирались отправиться, — увы, не видел.
Брат рассказал ему, что Лени принадлежит к кругу интимнейших друзей Гитлера, ходит молва, что она — его любовница. Так что с ней нужно быть поосторожнее! «При любых обстоятельствах не проговорись, что не видел ни одного из ее фильмов!», — сказал Андерлю брат, напомнив, что она снимала съезд в Нюрнберге и Олимпийские игры.
Позже Хекмайр признался, что косо поглядывал на окружение Гитлера, но фройляйн Рифеншталь произвела на него глубокое впечатление с того самого момента, когда он встретился с нею в гостинице. Она «вся лучилась и оказалась куда красивее», чем он предполагал. «Ее женские чары и неиспорченная естественность развеяли мою внутреннюю настороженность, — говорил он. — Каковыми бы ни были ее отношения с Гитлером, она совершенно очевидно была легендарной женщиной, а годы, проведенные в компании Арнольда Фанка и его отборных альпинистов и лыжников, научили ее… не строить из себя капризную диву». Разумеется, перед тем как покорять Джулию, нужно было сделать одно-два тренировочных восхождения, и, по предложению Хекмайра, начали с западного кряжа первой из башен Зеллы. Там, на подступе к вершине, был один весьма хитрый уклон, и Хекмайр решил испытать, сколь годна в скалолазки его молодая подопечная. Не справится — пусть ищет себе другого проводника, а он отбудет восвояси. Дело в том, что в эти дни, по его собственному признанию, он рад был голову сломать, и чем опаснее виделся путь, тем дерзновеннее он бросал ему вызов — больше его не интересовало ничто.
К его изумлению, Лени взлетела на вершину играючи. Мало зная о женщинах, он никогда бы в жизни не поверил, что такое «хрупкое с виду создание» было способно на это. Ну что ж! Он стал предлагать ей все более и более сложные маршруты. Особенно удовлетворенным он остался тем, как она, точно птица, вспорхнула на Шлейерканте — ну, что ж, теперь можно и в дальнюю дорогу! Успехи в альпинизме сделали его самонадеянным, и, как он позже признавался в своей книге «Моя альпинистская жизнь», вместо обычной дороги на Джулию он выбрал куда более трудное восхождение по восточному фасаду.
Они пустились в путь втроем — третьим в связке был один из приятелей Лени по лыжным тропам Ксавьер Крайси. Хекмайр знал его как хорошего альпиниста, хотя проводником он не был. Переночевав в хижине Брентаи, троица вышла на старт с некоторым запозданием, затем остановилась для ленча в хижине Тоса, так что, когда они оказались у подножия горы, которую собирались покорять, было уже два часа пополудни. Но все равно, как они считали, впереди достаточно светового времени. По расчетам Хекмайра, требовалось три часа на подъем и один на спуск; но вскоре он понял, что к этому счету требуется добавить солидные «чаевые». Другой ошибкой Хекмайра было то, что он пошел в лобовую атаку, увидев угол, который, как ему показалось, позволил бы сократить общепринятый зигзагообразный путь по выступам. Однако очень быстро выяснилось, что этот угол вовсе не так уж хорош, и между Хекмайром и Лени возникла словесная перепалка по поводу того, какой же путь лучше. Кончилось тем, что они только потратили силы на участок пути, который привел их в никуда. Кляня себя за то, что послушал свою спутницу, Хекмайр, напрягшись, потянул за веревку и без всякой страховки ринулся прямо в злополучный угол. Когда же он позвал других последовать за ним, то одного взгляда на гладкую стену и нависшие выступы было достаточно, чтобы застыть на месте, как вкопанному. Лени отказалась сделать еще хоть шаг.
Вот так так! Патовая ситуация. Что ж, поищи себе другого гида, который поведет тебя более легким маршрутом, сказал он своей спутнице. И тут же веревка со страшной силой натянулась, и Лени полетела в угол, точно маятник; он же напряг все силы, чтобы удержать ее, обливающуюся слезами, рядом с собой на уступе. Крайси последовал за нею, скаля зубы от недовольства. Было уже пять часов пополудни, а между тем предстояло еще одолеть подъем с дерзновенным названием «Прусский»… Осторожность требовала повернуть назад, но Лени была непреклонна. Она более чем прежде была настроена победоносно завершить восхождение.
Когда вся троица наконец оказалась на острие изящной вершины, было уже почти темно, и с востока надвигалась зловещая гряда черных туч, сыплющая вспышками синих молний. В любой момент могла разыграться страшная буря — нельзя же, чтобы она застала их на вершине или открытых уступах! Хекмайр быстро огляделся по сторонам и заметил небольшую нишу, до которой было совсем чуть-чуть спуститься по северному склону.
