— Лэд, они бегут к нам! — воскликнула «Веста». В тишине на шоссе слышался топот бегущих мужчин. — Они уже совсем рядом!
— Быстро в машину! — сказал я жене.
Двигатель запустился с полуоборота, и мы, не зажигая огней (водители-дальнобойщики, как правило, вооружены и могли стрелять по огням), выехали на шоссе и мгновенно набрали скорость, оставив преследователей с носом.
Рассекая фарами ночную тьму, машина неслась по шоссе на Буэнос-Айрес. Впереди пас ждала работа и… Пути господни, которые, как говорят, неисповедимы. Для разведчиков-нелегалов — тем более.
А результатом нашей работы в баре и поездки в Барилоче, в частности, было проведение Центром успешной операции. Но об этом мы узнали случайно лишь много лет спустя. У разведки свои законы, и тайны свои она хранить умеет. И если что-либо становится достоянием гласности, пусть через много лет, это может нанести серьезный ущерб, как моральный, так и физический, нашим друзьям или их родственникам.
Надо отдать должное, «Веста» была водителем отменным, хорошо ориентировалась в жутком круговороте уличного движения Буэнос-Айреса. Но иногда усталость брала свое. Однажды после трудного рабочего дня, далеко за полночь, мы возвращались домой. «Веста» была за рулем и пару раз «куснула» на повороте угол тротуара. Тут бы мне ее и сменить, но я лишь отругал ее за небрежность. А когда мы подъехали к воротам большого гаража, где оставляли на ночь машину, она вместо тормоза нажала на педаль газа. Машина, словно молодой бычок, прыгнула вперед и с грохотом врезалась передним бампером в стальную гофрированную штору, служившую воротами в гараж. Занавес от удара заклинило. «Веста» ужасно расстроилась, а я тем временем, почесывая затылок, ходил вокруг машины, успокаивая жену тем, что вмятина на машине пустяковая, а вот что касается ворот… Как же их теперь открыть? К нам, одеваясь на ходу, уже шел хозяин гаража, живший в доме напротив. Оп был разбужен грохотом, выглянул в окно, увидел огни нашей машины и поспешил к нам на помощь. Подошел и брат хозяина. В свете фар мы все вместе при помощи кувалды, лома и домкрата, провозившись около часа, кое-как выправили штору, приподняв стальной занавес ровно на столько, чтобы прошла наша машина. И никакого ворчания, никакого упрека со стороны хозяина. Даже от компенсации за нанесенный ущерб отказался.
«Ерунда это все, — сказал он. — Вы — мои хорошие клиенты, а это — главное».
— Видишь, какие люди, — сказал я жене. — А ты их ворота не уважаешь, к тому же весь квартал небось разбудила.
Мы все же пригласили обоих братьев отужинать в нашем ресторане вместе со своими семьями.
Вскоре мы сняли домик с садом в Оливосе, где наш ребенок мог целыми днями находиться на свежем воздухе.
Круг наших клиентов постоянно расширялся. Стали появляться и миллионеры. Однажды суховатый, благообразный, с роскошной седой шевелюрой старичок, внимательно наблюдавший за пашей работой, потягивая свой мартини (а просидел оп у нас целый вечер), рассчитываясь, сделал мне на полном серьезе предложение:
— А знаете что? Вы не хотели бы организовать где-нибудь в хорошем месте ресторан «Романофф» с русской кухней?
Я внутренне насторожился. Неужели мы чем-то себя выдали? Откуда такое предложение? И именно «русская кухня»?
Выдержав взгляд его старческих голубых глаз, я как можно спокойнее и даже безразлично ответил ему:
— Вы полагаете, сеньор, что мы что-нибудь смыслим в русской кухне?
— Э-э, пустое, махнул он рукой, — я все финансирую и организую — и поваров, и официантов. И вообще, все расходы беру на себя. Мне нравится, как вы работаете с клиентурой— вот что для меня самое главное. Обаяние! Личный контакт! — И он поднял вверх указательный палец.
— Слушай, Курт. — Подсел я за столик, где сидели Крамеры. — Этот старичок, который только что вышел, предлагает нам бизнес: создать ресторан «Романофф» с русской кухней. Он что, миллионер?
— О, этот старичок очень богат. Когда-то он владел ночным клубом на авениде Сан-Мартин. Сейчас он не у дел, но, видно, душа болит, хочется снова заняться делом. А сам он из венгров.
Биф-фондю, как, впрочем, и кейзе-фондю— это истинно швейцарские национальные блюда. На стол подается сверкающая медью кастрюлька с кипящим маслом, установленная на подставке со спиртовой горелкой для подогрева. Кусочки Сырой и подсушенной на полотенце говядины, нарезанной кубиками, как правило вырезки, поддеваются особой вилочкой, и каждый сам себе поджаривает их в кипящем масле. Все это запивается добрым красным вином. Но это — в Швейцарии. Мы пробовали это блюдо, когда были в Швейцарии, оно нам очень поправилось, и мы решили попробовать здесь.
В стране мяса, коей является Аргентина, внедрение этого блюда в нашем заведении началось с конфуза. Пришел как-то с приятелем наш добрый старый клиент, лысый смуглый господин, владелец мукомольного предприятия, и попросил чего-нибудь такого-этакого, чего он еще никогда у нас не пробовал. «Веста» и предложила ему биф-фондю, сопроводив соответствующей рекламой. И то ли масло было не то, то ли мясо недостаточно подсушено, и на нем оставались капельки воды, но когда наш клиент решил попробовать невиданное доселе блюдо и погрузил кусочек мяса в кипящее масло, из кастрюли страшно зафырчало, зашипело и брызнуло ему кипящим маслом на лысину. Пришлось «Весте», сглаживая ситуацию, мгновенно вытереть салфеткой его полированную лысину и поставить от хозяев бутылку доброго вина за нанесенный физический ущерб. Среди всеобщего хохота клиенты все же доели поданное блюдо. Но впоследствии от него пришлось отказаться, так как в отношении выбора мясных блюд аргентинцы довольно консервативны.
Клиенты были у нас самые разные. Одни пили мало, другие помногу, третьи напивались до чертиков.
Бывший артиллерийский капитан рейха часто навещал нас. Он приезжал на маленьком «фиате», в котором с трудом помещался.
Воевал он под Москвой, Сталинградом и Курском. Несколько раз был ранен. О русских солдатах отзывался положительно. «Намяли там нам бока изрядно, — говаривал этот еще физически крепкий отставной вояка, ныне преуспевающий бизнесмен. — И поделом нам, идиотам! А вот как приехали мы сюда после войны, так те, кто здесь всю войну под бабьими юбками отсиживались, нас еще посмели упрекать, что мы плохо воевали и потому-де погубили светлую нацистскую идею. Да пропади она пропадом, эта идея! Они здесь мясом обжирались, тогда как мы кормили вшей в окопах! Ну, мы, фронтовики, конечно же не раз били им морду. Это сейчас уже все успокоилось, а раньше, бывало, ни одна пирушка не обходилась без мордобоя. Начинали драться в ресторане, продолжали на улице, а заканчивали в полицейском участке».
