как это начиналось?
Толя и Эдик — двое друзей, молодых ученых, романтиков, решивших, что они смогут сделать, то, что не удавалось никому раньше — найти братьев по разуму в этой бескрайней холодной бездне над головой. А, если даже и не удастся сделать это, то своими глазами убедиться в ошибочности своих предположений.
— Знаешь, Толян, чем больше я работаю в обсерватории, тем больше убеждаюсь, что на самом деле это Солнце вращается вокруг земли, а не наоборот, как это говорил старина Коперник, — произнес Эдик, появляясь в помещение под куполом, где возле телескопа возился Анатолий, устанавливая фотокамеру.
Эдик поднялся по винтовой лесенке и положил коробку с пленками на стол.
— И, вообще, у меня такое впечатление, что звезды — это дырки, натыканные иголкой в черной бумаге. Маленькие — маленькой иголкой, большие — большой, шилом, а, может, отверткой. Что ты об этом думаешь, Толян?
— Ну, а как же спектры, которые мы с тобой же и снимаем. Они, ведь, друг от друга отличаются. Этого ты отрицать не будешь? — вступил в разговор Толя. Ему нравилась эта веселая, якобы научная, перепалка, которую затеял его друг в минуту хорошего настроения.
Эдик сел на стул возле стола и, усмехнувшись, махнул рукой:
— Мистификация, чистой воды. Наши приборы выдают информацию, поступающую из другого места. Откуда я знаю, что на этих пленках, которые я только что принес, уже нет изображения спектров, которые нам только предстоит этой ночь отснять?
— А, как ты объяснишь вращение звездной сферы? Если бы это, как ты говоришь, были дырочки в черной бумаге, то они должны были бы в течение ночи оставаться на одном месте.
Эдик на мгновение задумался.
— Очень просто, — нашелся он, — используется два листа бумаги, которые вращаются друг относительно друга. Или, даже, три листа.
— Тогда, давай пойдем дальше и предположим, что земля плоская.
— Это и предполагать не надо. Выгляни в окно, что ты видишь? Блин. Круглый блин. Человечество — это тараканы на тарелке под бумажным колпаком. Вот как выглядит моя теория мироздания.
— Для ученого астронома это, безусловно, глубокое, я бы сказал, глобальное открытие, — сказал Толя и вставил первую кассету с пленкой в фотокамеру. — Только мне, что-то твое сравнение с тараканами не очень нравиться.
— Правда не всегда приятна, — заявил Эдик и засмеялся.
— Сколько времени? — спросил Анатолий, настраивая таймер фотокамеры.
— Десять минут первого, — перестав смеяться, ответил Эдик.
— Снимки будем делать через каждые полчаса.
— Смотри, смотри! Летающая тарелка! Дождались! — Эдик показал рукой в щель между корпусом телескопа и куполом, где виднелся кусок черного неба, на котором мелькнула белая точка. Друзья подошли ближе.
Между неподвижных созвездий летела яркая звезда. Постепенно преодолевая небо, она, не меняя скорости и направления, пролетела от одного края до другого и исчезла за абсолютно черной вершиной горы.
— Сейчас с запада еще одна полетит, — спокойно произнес Анатолий. И точно. Через мгновение на небосвод с запада стала подниматься еще одна «летящая звезда», направляясь на восток.
— По этим спутниками можно часы проверять, — провожая точку до горизонта, хмуро заметил Эдик. — Раньше я глаз не мог оторвать он неба, — он отвернулся и пошел к столу, сел на стул, — а сейчас воспринимаю это как рутину. Признаюсь, Толян, ушла романтика. Испарилась. Осталась лишь пустота. Последний сезон работаю. Надоело. Меня уже тошнит от этих всех звезд. Кричишь, кричишь, а тебя никто не слышит. Кому нужна наша с тобой работа? Я, например, понял — мне она больше не нужна… — так это закончилось.
Эдик уехал сегодня днем. Анатолий проводил его до машины, помог погрузить вещи и еще долго смотрел вслед на облако пыли, поднимаемое колесами грузовика, пока ветерок не прибил пыль к земле, и пред глазами не осталась пустая дорога.
Анатолий подошел к пустому столу, за которым раньше в это время сидел Эдик, весело описывая абсурдные, фантастические картины устройства вселенной. Чего стоит его теория о веревочках, протянутых между планетами, чтобы они не разлетались в разные стороны от Солнца… А сегодня, Эдик — человек, которого Анатолий считал стойким энтузиастом, сдался и ушел. Точнее, сдался он уже давно, ушел сегодня, пряча глаза и нервно покусывая губы.
— Прости. — И пыль, поднятая колесами автомобиля, скрыла Эдика, скрыла его бегство.
Работать совершенно не хотелось. Анатолий подошел к открытому куполу. Труба телескопа молчаливо уставилась в черноту космического пространства украшенного узорами созвездий, туманностей и россыпями одиноких звезд. Словно фантастическое орудие, готовое встретить армаду звездолетов непрошеных гостей из другой галактики.
Анатолий похлопал ладонью по чехлу телескопа.
— Не знаю, выдержу ли я, или сломаюсь как Эдик. Как ты думаешь? Но телескоп ответил, как и всегда, многозначительным молчанием.
— Я же человек. Человек не может жить только небом с далекими звездами. Когда я смотрю на звезду, я даже не знаю, есть ли она сейчас или уже погасла. Я вижу лишь свет, который она излучала несколько миллионов лет назад. Это, как след, оставленный человеком на земле. След есть, а человек уже ушел. И ты, мой старый друг, смотришь на то, что никогда не суждено потрогать. Пробежаться босиком по фиолетовой траве другого мира, ощутить прохладу чужеземной росы, втянуть в себя воздух с незнакомыми ароматами удивительных цветов. Молчишь? — Анатолий тяжело вздохнул. — А чего тебе говорить? Тебя создавали, чтобы смотреть. Эх, ты…
На ночной небосклон поползла яркая точка спутника. Она упорно, словно муха по потолку, карабкалась все выше и выше. Пока не забралась на самую вершину, где, словно решив передохнуть, остановилась. Что бы это значило? Анатолий задрал голову, такого он еще не видел, чтобы спутник замер на полпути, вместо того, чтобы как обычно продолжать свой полет. Где он? Как только точка прекратила свое движение, глаз сразу потерял ее среди множества таких же неподвижных ярких звезд. Какая из них двигалась секунду назад? Вот эта! Но, что происходит, она становиться все ярче и ярче, разгораясь прямо на глазах. Это уже не точка, а шар, и он с каждым мгновением увеличивается. Вот он стал диаметром с копейку. И вдруг, резко рванулся в обратном направлении, за долю секунды исчезнув за горизонтом. В глазах осталась яркая зеленая полоса. Анатолий заморгал, протер глаза кулаком. Полоса из ярко-зеленой превратилась в темно-синюю.
Тишина. Ночное небо опять такое же, как и всегда — холодное и неизменное как вековой покой. Ну, и что это было?
— Померещилось, — вслух произнес Анатолий и услышал в своем собственном голосе фальшивые нотки.
«Сам себя пытаюсь обмануть? Такого со мной еще не было».
— Я ученый, — опять вслух
