Митинг начался без объявления об открытии. На большой камень, заменяющий трибуну, поднялся земский врач Леонид Модестович Кибардин.
— Да здравствует свобода! — крикнул Кибардин. — Граждане, я называю вас гражданами на основании прав, дарованных царским Манифестом! Пользуясь этим правом, мы с вами изберем своих представителей в Государственную думу, которую царь обещает созвать в декабре. Наши представители проведут в жизнь такие законы, какие нам нужны. И без крови, без оружия и восстания мы вместе со всеми классами добьемся демократических свобод.
Речь врача подкупала неискушенных в политике слушателей. «Без крови, без восстания, вместе со всеми классами построим новую жизнь» — как заманчиво! И в народе уже раздались возгласы:
— Да здравствует свобода! Да здравствует Манифест?
Но только закончил свою речь Кибардин и еще не улегся шум одобрения, как на камень поднялся Гузаков Михаил.
— Товарищи! Дорогие товарищи! — волнуясь, обратился Гузаков. — Вы только что слышали сладкую речь многоуважаемого врача. Его бы устами да мед пить! (В толпе послышался тихий смех). Он говорит, что нам дарована свобода и что мы без крови построим новую жизнь. Но оглянитесь кругом, товарищи, и вы увидите гору мертвых тел, вы увидите море крови! Вспомните расстрел в Златоусте, расстрел тысяч людей в Петербурге. Кто стрелял? Кто пролил народную кровь? Это сделало правительство, которому сегодня поют славу господа Кибардины за «дарованную» свободу. Нет, товарищи, этот «дар» не может примирить нас с таким правительством. Тысячи убитых, десятки тысяч осиротевших завещают нам ненависть к царскому правительству! Это правительство сегодня уступило перед силой народа, испугалось размаха революции, а завтра, передохнув и собравшись с силами, оно будет душить нас. Свобода собраний, союзов, свобода слова — это, товарищи, только наше оружие для дальнейшей борьбы. Нам мало такой свободы. Нам нужно есть, пить, одеваться. Нам необходимо образование. Мы хотим быть людьми!
— Правильно! — гудела толпа.
— Мы, большевики, стремимся к такому строю, при котором не будет господ, живущих за наш счет, — мы сами будем хозяевами заводов, фабрик и земли! — закончил свою пламенную речь Гузаков.
— Ура! — покатилось в толпе.
На камень взобрался Малоземов. Но народ не дал ему вымолвить слова. Чевардин Василий запел: «Вихри враждебные веют над нами…» Многолюдный хор подхватили покатилась песня по поселку.
* * *
Народ еще долго гудел на улицах. Некоторые легковерные защищали «высочайший» манифест. Местные чиновники и заводская администрация всемерно поддерживала эту точку зрения.
— Этот Гузаков, господа, опаснейший оратор, — заявил Умов, слышавший выступления Гузакова. — Преследуя его, мы сами создаем ему симпатию народа. Надо прекратить преследование и постараться скомпрометировать его. Надо расколоть народ, создать свои организации. Подумайте об этом, господа.
Земский начальник вместе со священником созвали общепоселковое собрание граждан.
Священник Жуков старательно разъяснил собравшимся значение «высочайшего» Манифеста для народа. Он предложил организовать в Симе «Союз Михаила Архангела», который якобы будет защищать права народа, узаконенные в Манифесте, и не позволит бунтовщикам мутить народ.
Предложение священника поддержали заведующий ремесленной школой Костырев, казначей завода Курчатов и электротехник Александров, изъявившие желание быть членами «Союза Михаила Архангела».
В среде присутствующих пошел говорок: «Жаль, нет здесь нашего Михаила, он бы задал жару этим архангелам».
Председательствующий на собрании земский начальник уже потирал руки от удовольствия. «Все идет так, как мы хотели». Но в зале возник шум, около сцены появился Михаил Гузаков.
Земский начальник Менкаржевский не смог воспрепятствовать выходу на сцену нежелаемого оратора.
— Товарищи! Вы поняли, в какую организацию приглашает вас глубокоуважаемый духовный отец? Такие организации уже существуют в некоторых городах и очень себя проявили. Эти назвавшиеся защитниками прав народа и состоящие в «Союзе Михаила Архангела» громилы организовали ряд кровавых еврейских погромов. Видите ли, назвали евреев бунтовщиками. «Защитники» хотят поссорить народы между собой. Они при содействии полиции нападают на митинги, собрания граждан и избивают революционеров. Народ назвал таких «защитников» черносотенцами. Вы хотите стать членами такого союза?
— Нет! — хором ответили в зале.
Земский начальник, сидевший за столом, вскочил и забегал по сцене. Михаил воспользовался этим. Когда Менкаржевский был близко от него, Гузаков еще громче крикнул:
— Товарищи, вас приглашают в союз с ними. Ну какой же он вам союзник?! Вы посмотрите на него…
В дверях появились стражники. Мгновенно наступила тишина.
— Вот вам свобода собраний! — крикнул Гузаков, указав на полицейских, и спрыгнул со сцены.
— Долой паразитов! — загремел народ.
— Расходитесь, товарищи! — предложил Чевардин Василий.
Люди покинули зал.
«Союз Михаила Архангела» на Симском заводе так и не был создан.
* * *
События в Симе в 1905 году набегали одно на другое.
К лесничему пришла группа рабочих с просьбой разрешить порубку строевого леса. Лесничий отказал. Обиженные рабочие вернулись в доменный цех. Их тотчас окружили друзья.
— Э-э, не спрашивайте, — отмахивались обиженные. — Что может ответить барский слуга. Отказал. Все они паразиты. Гнать надо таких.
Неожиданно в цех зашел Михаил Гузаков и его друг Андрей Салов.
— Есть предложение, — обратился Гузаков к шумевшим рабочим, — выгнать из завода господских прислужников.
— Надо список составить! — предложил кто-то.
— Мастера Холодилина! Смотрителя Вериго! Бухгалтера Войтковича! — посыпались предложения.
Составив список, рабочие, предводительствуемые Гузаковым, пошли по цехам. Они вывели из цеха мастера Холодилина и смотрителя Вериго.
— Веди их за ворота! — скомандовал Андрей Салов. Рабочие подхватили под руки ненавистных мастеров и с шумом поволокли, а Андрей Салов вооружился метлой, заметал следы изгоняемых и выкрикивал: «Скатертью дорога, на завод вас больше не пустим!»
У конторы показался бухгалтер Войткевич.
— Вот еще одна господская шкура! — крикнул Салов.
Молодежь бросилась за бухгалтером, забежавшим в контору. На втором этаже их остановил Умов.
— Как вы смеете?! — крикнул Умов. — Войткевич назначен господином Балашовым. Только он и может освободить бухгалтера. Не трогать! Иначе я позову полицию!
