Теории Хаусхофера оказали на Гесса огромное влияние – он впитывал их с жадностью. Когда же Гесс и Гитлер оказались в одной тюремной камере, Гесс рассказал ему о теориях своего учителя. Час за часом, день за днем, неделя за неделей два молодых человека увлеченно обсуждали политические проблемы Германии и ее будущее. Пишущая машинка Гитлера стучала не умолкая – он изливал на бумагу безумный конгломерат идей, который был опубликован под названием «Майн кампф». Вместе Гитлер и Гесс разработали политическую программу, которой вскоре было суждено ввергнуть мир в пучину варварской дикости и беспримерной жестокости.
Быстрый захват Гитлером власти, казалось, полностью подтвердил истинность теории Хаусхофера. Для Гитлера и Гесса этот профессор стал оракулом, мнением которого они очень дорожили.
Но Гитлер был упрям. Хаусхофер настаивал, чтобы он подписал Мюнхенское соглашение с Чемберленом. Хаусхофер яростно возражал против войны с Великобританией. Он настаивал, чтобы Гитлер нанес визит в Лондон и добился соглашения по поводу спорных территорий в Африке. Он говорил, что Гитлеру не стоит начинать войну на Востоке, особенно с Польшей, не обсудив предварительно свои действия с западными странами. Но Гитлер уже закусил удила и не желал, чтобы ему давали советы или руководили его действиями. Он отверг предложения Хаусхофера, и после этого они уже никогда больше не встречались.
Хаусхофер был убежден, что политика Гитлера ошибочна, несмотря на всю ту славу, которую принесло ему завоевание Франции. Когда же он узнал, что Гитлер тайно готовит вторжение в Советский Союз, сильно встревожился. Гесс по-прежнему продолжал преклоняться перед Хаусхофером, и профессор обратился к своему протеже, умоляя его использовать все свое влияние на Гитлера, чтобы заставить его заключить мирный договор с Британией. В конце концов, разве он сам не писал в «Майн кампф», этой «библии» нацистов, что «войны на два фронта не будет»?
Но у Гитлера был готов ответ: «Пока мы будем воевать с Россией, нас защитит Атлантический вал».
Однако ему возразил Геринг: «Мы воюем с Британской империей, которая является великой мировой державой. Я совершенно убежден, что рано или поздно против нас выступят и США. Если же мы ввяжемся еще и в войну с Россией, то в борьбу вступит третья мировая держава, и мы скоро окажемся один на один со всем миром».
Гитлер признавал, что все эти опасения справедливы, но не хотел ослаблять решимость Германии сокрушить Британию. Он неохотно согласился прибегнуть к помощи неофициальных миротворцев, которые высказали представителям Британии идею о возможности заключения мирного договора с Германией.
Когда в июле 1940 года в Мюнхен с визитом прибыл Муссолини, ему сообщили об этом. Итальянский диктатор мечтал захватить французские колонии в Африке. К его удивлению, Гитлер отказался надавить на Францию, чтобы заставить ее прекратить боевые действия в Северной Африке и перестать оказывать поддержку Британии.
– Что же тогда на данный момент предпочтительнее для Германии – мир или война? – спросил Риббентропа зять Муссолини граф Чиано.
– Германия предпочитает мир, – ответил Риббентроп, – и об этом по определенным каналам в Швеции было уже сообщено Британии.
Но в палате общин Уинстон Черчилль выразил мнение английского правительства по поводу мирного договора с Германией: «Британское правительство будет сражаться, чего бы это ему ни стоило, так, чтобы, если Британская империя и ее содружество просуществуют еще тысячу лет, люди могли бы сказать: это был его звездный час».
Немецкие миротворцы вышли на Уинстона Черчилля по своим швейцарским каналам, и 28 июня 1940 года он послал своему министру иностранных дел Энтони Идену короткую записку: «Я надеюсь, вы дадите понять, что мы не желаем слышать ни о каких запросах по поводу условий заключения мира с Гитлером и что всем нашим агентам строго запрещено обращаться к нам с подобными предложениями».
Через пять дней после этого британский флот обстрелял, захватил или потопил почти все французские корабли, стоявшие у Орана, вблизи побережья Северной Африки.
Гитлер получил ответ на свои мирные предложения.
Но он не мог поверить, что Черчилль выражает волю всего английского народа, и пять дней спустя фюрер произнес в рейхстаге речь, зная, что она будет передана по Би-би-си: «Мистер Черчилль должен хотя бы однажды поверить мне, когда я предсказываю гибель великой империи – империи, которую я никогда не собирался уничтожать или наносить ей какой-нибудь ущерб. Однако я чувствую, что должен выполнить долг перед своей совестью и еще раз обратиться к разуму и здравому смыслу Великобритании и других наций. Я считаю, что нахожусь в положении, которое позволяет мне выступить с таким обращением, ибо я не побежденный, умоляющий о пощаде, а победитель, обращающийся к разуму людей. Я не вижу причин для продолжения войны…»
Мистер Черчилль сухо прокомментировал это выступление: «Естественно, Гитлер, поставивший на колени Европу, был бы очень рад завершить войну и заставить Британию согласиться с его завоеваниями.
На самом деле это не призыв к миру, а готовность добиться поражения Британии, которая вступила в войну, чтобы победить».
Таким образом, открытый призыв к миру также был отвергнут британским правительством.
Но профессор Хаусхофер не собирался сидеть сложа руки. Через год после начала войны он пишет своему сыну Альбрехту письмо, в котором излагает содержание своих бесед с Гессом: «Для нанесения мощного и жестокого удара по известному тебе острову уже все готово. Высокопоставленным господам осталось только нажать кнопку. Но перед этим, и это, очевидно, неизбежно, снова приходит в голову мысль: нельзя ли на самом деле предпринять что-нибудь, что могло бы остановить удар, который приведет к самым печальным последствиям?»
В конце своего письма он предлагал сыну организовать встречу на нейтральной территории (к примеру, в Лиссабоне), где можно было бы в обстановке строжайшей секретности обсудить условия мирного договора между Британией и Германией. Это предложение было сделано с полного одобрения Гесса.
8 сентября 1940 года доктор Альбрехт Хаусхофер приехал в Бад-Годесберг, где имел двухчасовую беседу с Гессом.
В меморандуме, написанном им после нее, говорилось: «Меня спросили, не могу ли я сообщить людям, обладающим властью в Англии, о серьезном намерении Гитлера сохранить мир. Наш лидер никогда не имел намерения уничтожить Британскую империю и не хочет делать этого сейчас. Неужели в Англии нет людей, которые не желали бы восстановить мир?»
Во время долгого разговора с Гессом были проанализированы причины, по которым Великобритания не желала говорить с немцами о мире. В ходе беседы были высказаны предложения о способах преодоления этих препятствий и названы имена тех английских государственных деятелей, к которым можно было обратиться с предложением о мире. Оба собеседника пришли к мысли, что для этого больше всего подходит молодой герцог Гамильтон, который постоянно общается со всеми важными персонами в Лондоне, включая и самого мистера Черчилля.
