И, всё же, однажды «мата-хари» прокололась…
В один из дней, родитель протянул своей дочери пять рублей, наказав ей сходить на рынок и прикупить каких-то продуктов. Следует отметить, что пять рублей в те времена были суммой немалой. Крепко зажав в кулак драгоценную купюру, Диля вышла из дому, с намерением двинуться в сторону базара. По привычке, она бросила взгляд на «лягушатник», откуда доносились радостные крики и визг мальчишек и девчат. И тут, заметив, что двое ребят стоят к ней спиной, она не утерпела и, пригнувшись, начала осторожно к ним подкрадываться.
Диля настолько увлеклась своей охотой, что совсем упустила из виду притаившегося неподалёку в кустах одного из её мстителей. Едва она успела столкнуть в воду одного из мальчишек, как неожиданно почувствовала сильнейший толчок в спину, заставивший её полететь вслед за товарищем в бассейн.
Раздался долгожданный взрыв хохота. Однако уже через пару секунд выяснилось, что Дильбар совершенно не умеет плавать: её беспомощное тело то уходило на дно, то резко всплывало на поверхность, вскидывая кверху худющие руки.
– Дай руку! Дай! – кричал мой товарищ, едва голова несчастной в очередной раз показывалась из воды.
Диля же, игнорировала своих спасателей: побултыхавшись некоторое время на поверхности, она вновь уходила под воду. Наше злорадство вмиг сменилось серьёзной тревогой. Необходимо было что-то срочно предпринимать. Наконец, один из ребят ухитрился ухватить её за запястье и с силой потянул «утопленницу» к себе. Не прошло и минуты, как Диля вновь стояла на берегу бассейна. С прилипших к телу одежд, обильно стекала вода.
– Ты чё не давала нам руку?! – возмущённо крикнул ей в ухо мой товарищ.
Вместо ответа, она оттолкнула нас от себя, отбежала в сторонку и дрожащей ручонкой стала медленно разжимать свой кулачок. И в следующую секунду все были поражены невероятным чудом: на раскрытой ладони покоилась совершенно СУХАЯ синяя банкнота, достоинством в пять рублей!
Бусинка восьмая – Арам шум-шум
Во дворе «нашего» дома. Конец 60-х гг. ХХ в. Бухара. Фото из семейного архива автора.
С новой игрой нас познакомила Таня, недавно возвратившаяся из «Артека». Перекочевав с тёплого и ласкового берега Крыма на знойную и жгучую почву Бухары, эта невинная игра советских пионеров явно требовала доработок и усовершенствования. Что и было незамедлительно претворено в жизнь нашими сметливыми старшими товарищами.
Изначально её правила были достаточно банальны и скучны: водящему плотно завязывали глаза, ставили в центр хоровода и, под всеобщие бормотания («Арам-шум-шум, арам-шум-шум, арамийя бисила, бисила, бисила»), взявшись за руки, начинали медленно кружить вокруг несчастного, которому оставалось только, наугад вскинув руки с галстуком вперёд, заарканить свою «жертву». После чего, «жертва» и водящий поворачивались спиной друг к другу (на приличном расстоянии) и на счёт «раз-два-три» обязаны были повернуться лицом к лицу. Если оба участника синхронно разворачивались с одной стороны, то они обязаны были, чмокнув друг друга в щёчку, мирно расстаться. Если же поворачивались «вразнобой», то бывший водящий встраивался в общий хоровод, а на его место заступал «новичок».
Налицо – явный непорядок.
Саша был лет на пять старше нас, а потому совершенно резонно предложил несколько усовершенствовать игру, с учётом, так сказать, бухарской специфики, а точнее – специфики нашего двора.
Во-первых, повязка на глаза – совершенно излишняя вещь, позорящая доброе и светлое имя пионера, одним из качеств которого всегда являлась честность. Будет вполне достаточным полагаться на это качество. Это предложение было встречено с пониманием. Особенно мужским электоратом, которому не очень-то «светила» перспектива чмокаться с приятелем.
Во-вторых: целоваться следует «по-человечески», то есть, в губы. Женская половина смущённо молчала, что было справедливо всеми сочтено за согласие. Игра заметно оживилась, обретая с каждым днём новых поклонников.
Аппетит, как известно, приходит во время еды: следующее нововведение касалось продолжительности поцелуя. В ходе довольно бурного обсуждения, стороны, все же, пришли к взаимному согласию: было решено считать до десяти.
Ещё через какое-то время, тот же Саша счёл неприличным целоваться у всех на виду и предложил «идеальный» вариант: хоровод зрителей громко продолжает считать до десяти, но… уже повернувшись спиной к участникам эксперимента. Эта существенная поправка позволила снять скованность в отношениях, добавив игре шарма и своеобразного очарования. Игра постепенно приобрела сумасшедшую популярность, вытеснив такие игры нашего двора, как «казаки-разбойники», «догонялки» и всякие викторины.
И, тем не менее, один момент в этой игре нас явно смущал, а именно – как угадать с синхронностью разворота партнёров в предвкушении долгожданного поцелуя?
Но Саша был бы не Сашей, если б не его смекалка: ведь не зря же, он учился в институте.
– Надо встать плотно затылками друг к другу и взяться за руки – совершенно объективно и непредвзято заключил он.
Воцарилась тишина. Чувствовалось – идёт интенсивная работа мозга.
И, буквально в следующую секунду, лица всех участников заметно просветлели и оживились.
«Взяться за руку». Вот оно то спасение, что даёт надежду, а вместе с ней и десятки способов и ухищрений для того, чтобы передать незаметный условный сигнал своему партнёру (партнёрше), начиная от постукивания, поглаживания и до обыкновенного лёгкого сжатия руки…
«Бедные артековцы! – искренне жалели мы несчастных отличников и очкариков всего Советского Союза. – Если б они только знали – насколько мы усовершенствовали эту настоящую пионерскую игру!»
Кара врал постоянно. Это было у него, что называется, в крови. Причём, для этого ему не приходилось прикладывать особых усилий: всё происходило естественно, само собой.
Рыбе, для того, чтобы она могла свободно дышать, необходима вода; человеку – воздух; Кара же, не мог прожить без вранья и одного часа.
Вообще-то, настоящее его имя было Кахрамон, что в переводе с узбекского означает «герой». Но, по устоявшейся традиции, длинные имена превращались нами для удобства в короткие клички. Таким образом, Кара (с ударением на первом слоге) не являлся исключением. Он был шестым или седьмым по счету ребёнком в огромной многодетной семье, чья квартира находилась почти напротив нашей. Предки его были арабами, но, окончательно адаптировавшись несколько поколений назад, разговаривали на таджикском языке.
