Главная цель состояла в нанесении возможного вреда неприятелю; больше ничего определительного не предписывалось; все прочее зависело от начальников партий: отважности их представлялось обширное поле.
Полковник кн. Вадбольский, капитан Сеславин и поручик фон Визин были посланы на пространство между Можайском, Москвою и Тарутиным. Левее от них между Гжатском и Вязьмою находился с самого Бородинского сражения подполковник Давыдов. Вправо от армии действовали: полковник князь Кудашев на Серпуховской дороге и войска Донского полковник Ефремов на Коломенской.
Таким образом, составилась цепь летучих отрядов на южную сторону Москвы и проходила от Вязьмы до Бронниц, между тем как генерал-адъютант Винценгероде, стоя около Клина, посылал партии вправо к Звенигороду, Рузе, Гжатску, Сычевке и Зубцеву, и влево к Дмитрову. Капитан Фигнер делал набеги в окрестностях Москвы, переодевался во французский мундир и несколько раз съезжался и разговаривал с неприятелями, не быв ими узнан. Кроме этих отрядов казачьи разъезды ходили просеками в тыл неприятельских войск, стоявших против Тарутинского лагеря. Подполковник Давыдов вызвался первый на партизанские действия в главной армии.
Партизанскими отрядами применялась специальная тактика, отмечал российский военный историк. Часа за два или за три до рассвета поднимались партизаны на поиск. Схватив мародеров или на столбовой дороге сорвав в транспорте что по силам, обращались они на новый удар, или уходили в леса. Следуя правилу, что для летучей партии выгоднейшая позиция есть беспрестанное движение, а лучшее руководство: налет, как снег на голову и уйти, партизаны часто меняли свое местопребывание, старались не быть открытыми неприятелем и ускользнуть от команд, отряжаемых против них французскими комендантами городов и этапов. Успешные действия отряда Д.В. Давыдова настолько дезорганизовали тыл французов, что командовавший в Вязьме генерал разослал по своим войскам описание примет Давыдова и велел схватить его живого или мертвого. Крестьяне служили для партизанов проводниками и обыкновенно содержали передовые цепи.
Однако историк упоминал и о недостатках ведения специальных действий русской армии. Малочисленность наших партизанских отрядов в сравнении с каждым неприятельским прикрытием транспорта, даже часто с шайками мародеров, новость партизанской войны, только что князем Кутузовым созданной, и не успевшей еще развиться, усовершенствоваться, наконец самый состав армии Наполеона, заключавший в себе, по большей части старых, опытных служивых, все сии обстоятельства не дозволяли партизанам ознаменовать себя такими набегами, какими прославились потом русские начальники летучих отрядов в заграничных походах. В Отечественную войну не было партизанского подвига, могущего сравниться со взятием Берлина, Люнебурга, Капселя, Бремена, Амстердама, Суассона. Ни один из городов, занятых неприятелем между Смоленском и Москвой, не был покорен партизанами. Они не сорвали даже ни одного французского этапа. Не менее того действия их были чрезвычайно полезны по беспрестанному вреду, наносимому ими ежедневно неприятелю, особенно тем, что своим появлением в разных местах поддерживали они воспламенение в народе, единодушно восставшем против врагов. Действия крестьянских партизанских отрядов А.И. Михайловский-Данилевский причислял не к партизанской, а к народной войне. А самих крестьян называл «народными партизанами».
Такого же взгляда на разделение форм вооруженной борьбы в тылу противника придерживался генерал-майор М. Богданович, который в работе «История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам»[23] действия армейских партизанских отрядов рассматривал как неразрывную составную часть действий войск в лагере при Тарутине, а действия крестьянских отрядов — как одну из форм народной войны.
В третьем томе своего исследования Отечественной войны 1812 года он писал: «…скажем с уверенностью, что наши партизаны и народные полчища весьма ослабили наполеонову армию как ударами, ежедневно наносимыми неприятелю, так и отнятием у него возможности добывать жизненные запасы».[24]
В 1850 году полковник И.В. Вуич написал учебник для руководства в Военной Академии Генерального штаба «Малая война». В работе малою войною назывались «вообще действия войск небольшими частями, в разных местах, и большую частью одна от другой отдельно».[25] Автор считал, что к области малой войны нужно отнести пять групп задач: сторожевое охранение, кавалерийскую разведку, охрану собственного тыла, беспокоящие действия в тылу противника, составной частью которых являются и партизанские действия, а также народные восстания. Однако более поздние исследования от понятия малой войны отделили такие формы вооруженной борьбы как партизанская война и народная война.
В Крымской войне 1854–1856 гг. французские генералы еще хорошо помнили уроки партизанской войны. Когда французское правительство попыталось развить успехи англо-французских войск после взятия Севастополя и спланировать наступление в глубь России, главнокомандующий французской армией генерал Пелисье заявил, что уйдет в отставку, если ему прикажут начать маневренную войну. Пелисье отчетливо представлял невозможность сохранения коммуникаций от Черноморского побережья в глубь страны и обеспечения их безопасности от партизанских действий русской армии. Именно из-за угрозы широкомасштабных партизанских действий русской армии война ограничилась этим районом России.
Однако в 1859 году в Генеральном штабе бьет тревогу по поводу утраты русской армией опыта организации и ведения партизанских действий в тылу противника генерал-майор Н.С. Голицын: «Преподается ли у нас где-либо теория партизанской войны вообще и нашей русской в особенности, хоть в самых тесных размерах? Есть ли у нас учебные руководства и сочинения о ней, кроме книги Давыдова (сочинений о службе передовых постов и о малой войне я не признаю тождественными с ними)? К сожаленью, нет».[26] Н.С. Голицын предлагал организовывать боевое применение армейских партизанских отрядов в группировке, включающей пять зон. При этом группу отрядов, действующих в той или иной зоне, он называл «цепью отрядов». Он поддержал мнение Д.В. Давыдова об учете национальных особенностей России в военном деле, размеры которой и наличие многочисленных иррегулярных казачьих формирований предоставляют ей преимущества над другими европейскими державами.
Таким образом, анализ теории и практики специальных действий в тылу противника с 1812 по 1860 год позволяет сделать ряд выводов.
