Весной 1835 года Гоголь вновь направляется в Васильевку. По дороге он проводит несколько дней в Москве. Об этом кратком пребывании сал: он пишет, что «…был страшно захлопотан и при всем том многих не видел»3. Однако Гоголь все же успел ознакомить москвичей со своей новой пьесой. Это была вчерне написанная «Женитьба», носившая тогда название «Женихи». Редактор журнала «Московский наблюдатель» В. П. Андросов сообщал А. А. Краевскому в Петербург в письме от 19 мая, что «…недели с три… Гоголь читал свою комедию „Женитьба“». Чтение это происходило у Погодина, по определению исследователей, 4 мая. Где в это время жил Погодин, продав свой дом на Мясницкой, — неизвестно. Чтение Гоголя имело большой успех. «Уморил повеса всю честную компанию… — пишет Андросов, — я хотел было — или лучше мои сотрудники желали было приобрести комедию для журнала, но он не согласился, хочет дать на сцену»4.
Об успехе выступления Гоголя пишет и Погодин: «Читал Гоголь так… как едва ли кто может читать. Это был верх удивительного совершенства… как ни отлично разыгрывались его комедии… но впечатления никогда не производили они на меня такого, как в его чтении». Особо он отмечает выразительность гоголевской мимики: «Когда дошло дело до любовного объяснения у жениха с невестою — „в которой церкви вы были в прошлое воскресенье? Какой цветок больше любите?“ — прерываемого троекратным молчанием, он так выражал это молчание, так оно показывалось на его лице и в глазах, что все слушатели a la lettre[7] покатывались со смеху, а он, как ни в чем не бывало, молчал и поводил только глазами»5.
На это чтение в числе других были приглашены Погодиным Е. А. Баратынский и Денис Давыдов, которые не смогли приехать. Из их ответных писем трудно выяснить, в какой мере поддерживались у них личные отношения с Гоголем и мог ли последний бывать у них.
С большой долей вероятности можно полагать, что Гоголь в эти годы бывал у Баратынского. Еще в 1833 году в письме к Погодину он включает Баратынского в число своих ближайших московских знакомых: «Что делают наши москвичи? Что Максимович?.. А Киреевский… Не делает ли чего Баратынский? и не будет ли кто из вас этого лета в Петербурге?» В 1835 году Баратынский приобрел собственное владение на Спиридоньевской (ныне улица Алексея Толстого, № 14–16, дом не сохранился). Признаком известного сближения Баратынского с Гоголем можно считать его участие на первом именинном обеде Гоголя в 1840 году. Но в дальнейшем их отношения не получили развития. В 1841 году Баратынский приступил к постройке нового дома в Муранове, редко бывал в Москве, живя возле своей усадьбы в Артемове зимой и летом, по его словам, «в глубочайшем уединении…»7. Когда же Гоголь с 1848 года жил преимущественно в Москве, Баратынского уже не было в живых.
Второе чтение «Женитьбы» намечалось у С. Т. Аксакова, который в это время переехал из Афанасьевского переулка в дом Штюрмера на Сенном рынке[8]. Но Гоголь пришел к Аксакову с большим опозданием и заявил, что в этот день он читать не может. На чтение С. Т. Аксаков пригласил тех лиц, которые не присутствовали на предыдущем; в числе собравшихся были Н. В. Станкевич и В. Г. Белинский. Так дом Штюрмера явился местом первой встречи великого критика с Гоголем.
Виссарион Григорьевич Белинский
Славные имена Белинского и Гоголя неразрывно связаны в истории нашей литературы. Если Гоголь был родоначальником критического реализма в русской литературе, то произведения великого критика занимают в ней, по определению Н. Г. Чернышевского, «столь же важное место, как произведения самого Гоголя»8. Белинский непримиримо и страстно вел борьбу за гоголевскую школу, помогал самому Гоголю утвердиться на пути народности и реализма. Гоголь был любимым писателем Белинского, В его переписке и статьях мы часто встречаем гоголевские выражения. В своих полемических выступлениях он нередко пользуется образами Гоголя. Еще за год до их первой встречи Белинский в своей замечательной статье «Литературные мечтания» (1834 г.) высоко оценил молодого Гоголя, отметив, что он «принадлежит к числу необыкновенных талантов… Дай бог, чтобы он вполне оправдал поданные им о себе надежды»9. Разбирая вышедшие в начале 1835 года сборники «Арабески» и «Миргород», Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» видит в нем уже «главу литературы»10.
В конце августа, возвращаясь в Петербург, Гоголь останавливается дольше в Москве. Его сопровождали А. С. Данилевский, один из ближайших друзей писателя, и И. Г. Пащенко; оба — его товарищи еще по Нежинской гимназии. Нельзя не отметить своеобразный характер этой поездки. «Здесь была разыграна оригинальная репетиция „Ревизора“, которым тогда Гоголь был усиленно занят. Гоголь хотел основательно изучить впечатление, которое произведет на станционных смотрителей его ревизия с мнимым инкогнито. Для этой цели он просил Пащенко выезжать вперед и распространять везде, что следом за ним едет ревизор, тщательно скрывающий настоящую цель своей поездки… Когда Гоголь с Данилевским появлялись на станциях, их принимали всюду с необычайной любезностью и предупредительностью… Гоголь держал себя, конечно, как частный человек, но как будто из простого любопытства спрашивал: — „Покажите, пожалуйста, если можно, какие здесь лошади; я бы хотел посмотреть их“»11.
Гоголь, Данилевский и Пащенко остановились в гостинице, в какой именно — нам, к сожалению, опять неизвестно.
На другой же день Гоголя посетил И. И. Дмитриев. Узнав, что он везет в Петербург комедию «Женитьба», Дмитриев просил прочитать ее у него дома, в кругу избранных москвичей. Т. Г. Пащенко рассказывает: «На вечере у Дмитриева собралось человек 25 московских литераторов, артистов и любителей, в числе которых был и знаменитый Щепкин с двумя своими дочерьми… по одну сторону Гоголя сидел Дмитриев, а по другую Щепкин. Читал Гоголь так превосходно, с такой неподражаемой интонацией, переливами голоса и мимикой, что слушатели приходили в восторг, не выдерживали и прерывали чтение различными восклицаниями. Кончил Гоголь и свистнул… Восторженный Щепкин сказал так: „Подобного комика не видал и не увижу!“ Потом, обращаясь к дочерям, которые готовились поступить на сцену, прибавил: „Вот для вас высокий образец художника, вот у кого учитесь!“»12 Все современники единодушно отмечают исключительное мастерство и неподражаемую выразительность гоголевского чтения. Такой мастер русской сцены, как Щепкин, считал, что Гоголь обладал непревзойденным сценическим дарованием. Нельзя также забывать, что при постановке своих пьес Гоголь обычно сам, своим чтением, показывал актерам, как именно нужно им исполнять роли в его пьесах. С. Т. Аксаков, вспоминая чтение Гоголем «Женитьбы» в Москве в 1835 году, говорит: «Гоголь до того мастерски читал или, лучше сказать, играл свою пиесу, что многие понимающие это дело люди до сих пор говорят, что на сцене, несмотря на хорошую игру актеров, особенно Садовского в роли Подколесина, эта комедия не так полна, цельна и далеко не так смешна, как в чтении самого автора»13.
