В ГИРД параллельно работали над двигателем жидкостной ракеты. От напряженной работы Цандер похудел и осунулся. Королёв, опекавший его, не знал, что придумать. Он уже уговорил гирдовцев собрать деньги и тайно уплатить за Цандера в столовой, потому что тот очень плохо питался на свои скудные средства, распорядился, чтобы вечером в подвал на Садово-Спасской Фридриху Артуровичу приносили чай с бутербродами. Что еще? Королёв добыл для Цандера путевку в санаторий. 2 марта Фридрих Артурович уехал в Кисловодск. Уезжал он очень неохотно – переживал, что стендовые испытания его двигателя начнут без него.
Испытания ОР-2 Королёв назначил на 13 марта 1933 года. Двигатель удалось запустить, но по звуку поняли – происходит что-то не то. Затем раздался оглушительный хлопок. В камере сгорания зияла дыра. Следующие испытания прошли 18 марта. На этот раз прогорело сопло.
В это время в Кисловодске Цандер слег с температурой 39,4. У него обнаружили тиф.
Испытания двигателя продолжались. Сопло отремонтировали, добились ровного горения, но через несколько секунд полетели золотые искры – опять прогар.
Фридрих Цандер ничего не знал об этом. Он лежал в забытьи в отдельной палате Кисловодской инфекционной больницы. Умер Фридрих Артурович 28 марта 1933 года в шесть часов утра. Похоронили его в Кисловодске. Известие о смерти Цандера в ГИРД переживали очень тяжело. Королёв плакал. Он начал сомневаться, сможет ли ГИРД существовать без Цандера.
Жизнь продолжалась. Николай Железников сделал полное описание самолета РП-2, Победоносцев оформил документацию на воздушно-реактивный снаряд. Подходило к концу строительство опытной установки для испытаний прямоточных воздушно-реактивных двигателей. Проведена серия стендовых испытаний пульсирующих воздушно-реактивных двигателей. Идут испытания зажигательных пороховых снарядов и деталей для ракеты «09». Здесь тоже не обошлось без неудач. Чаще всего прогорала камера или сопло, вылетали выбитые форсунки. Гирдовцы исправляли неполадки и снова испытывали ракету. 11 августа 1933 года на испытания ракеты «09» приехало начальство из Управления военных изобретений (УВИ). Ракету поставили на пусковой станок, набили камеру «твердым бензином» (раствором обычного бензина в канифоли), залили жидкий кислород. Когда потек кислородный кран, пришлось устранять течь. Добавили кислород. Давление в баке росло нормально. Королёву доложили о готовности. Он разрешил пуск, поджег бикфордов шнур выбрасывателя парашюта.
– Зажигание! – крикнул Королёв.
Но вместо старта ракеты выстрелил парашют…
Повторные испытания были назначены на 13 августа. Снова прогорела камера, воспламенилась обшивка. Следующие испытания были назначены на 17 августа. В успех уже никто не верил. Ракету, как обычно, заправили топливом и установили в пусковой станок. Королёв и Ефремов стояли рядом, следили за нарастанием давления в кислородном баке. При давлении в 13,5 атмосфер начал пропускать редукционный клапан и в воздух стал уходить жидкий кислород. Запуск решают провести с пониженным давлением. Подожгли бикфордов шнур и укрылись в блиндаже.
Ракета медленно пошла из станка. Она достигла высоты 400–500 метров и по плавной кривой пошла в лес, где врезалась в землю. От удара ракета раскололась на две части, оторвался стабилизатор, помялась обшивка. Но главное – она все-таки взлетела! Радость гирдовцев стерла горечь всех неудач и поражений. Они продолжали ликовать, а Королёв уже сидел на корточках возле еще не успевшей остыть ракеты и разбирался, отчего она получила вмятины, почему она потеряла устойчивость (оказалось, из-за выбитой прокладки на фланце). В «Акте о полете ракеты ГИРД Р-1» было записано, что она «достигла высоты 400 метров, продолжительность полета – 18 секунд». Это был первый полет советской жидкостной ракеты.
* * *
31 марта 1934 года в Ленинграде открылась Всесоюзная конференция по изучению стратосферы. К тому времени проблемы изучения стратосферы интересовали очень многих ученых разных научных направлений. В программе конференции были заявлены доклады по аэрологии, акустике, оптике, атмосферному электричеству, геомагнетизму, полярным сияниям, космическим лучам, биологическим и медицинским проблемам. Королёв должен был выступать в самом конце – ракетам тогда уделялось мало внимания. В то время о космосе еще никто серьезно не думал, науку больше интересовала стратосфера.
В зале присутствовали многие известные ученые. Кого-то из присутствовавших Королёв знал лично, например, начальника Военно-воздушной академии Дубенского. В своем выступлении он указал на то, что ракета может подняться и вывести приборы в более высокие слои стратосферы, чем самолет или шар-зонд. Королёв очень обрадовался этому докладу. Все предельно ясно – у ракет нет «потолка» высоты, как у самолетов и аэростатов. В каждом докладе, будь то сообщение об электромагнитных волнах, или о происхождении радиопомех, о внешних и внутренних магнитных полях земного шара или космических лучах, о которых говорил академик Вернадский, Королёв находил что-то полезное для себя. Все это он собирался учитывать при проектировании ракет. И каждый докладчик утверждал, что для проведения исследований надо поднять приборы на высоту 80—100 километров. Это могла сделать только ракета. Выступал генетик Н.К. Кольцов, говорили о влиянии космических лучей на человека. Знаменитый ученый-физиолог Л. А. Орбели уже в то время предложил план исследований влияния стратосферных условий на организм человека и животных, поставил вопрос о скафандре для будущего стратонавта. Особенно Королёва заинтересовал доклад А. А. Лихачева о влиянии на организм больших ускорений. Сергей Павлович читал свой доклад в конце конференции. Он назывался «Полет реактивных аппаратов в стратосфере». В этом докладе Королёв разделил реактивные аппараты на три группы: твердотопливные, с жидкостными ракетными двигателями, и самолеты с воздушно-реактивными двигателями. Он утверждал, что человек в очень близком будущем полетит в стратосферу, даже указывал вес такого корабля – тысяча или две тысячи килограммов. Видимо, он уже делал какие-то расчеты. Королёв говорил о том, что старт должен быть достаточно медленным, чтобы человек смог вынести перегрузки, что наиболее плотные слои атмосферы лучше проходить с относительно небольшими скоростями. О его докладе упомянули в газете «Правда». Королёв тайком, чтобы никто не увидел, даже купил несколько номеров в киоске.
Следующие несколько лет развитие советского ракетостроения было связано с именем Михаила Николаевича Тухачевского – известного военачальника, представителя поколения «красных маршалов». Волею судьбы случилось так, что в Ленинграде он жил на улице Халтурина в доме № 19. В этом же доме работали конструкторы ГДЛ. Тухачевского, тогда командующего Ленинградским военным округом, заинтересовали их работы. Он распорядился, чтобы ракетчикам выделили помещение в центральной части Адмиралтейства и в Иоанновском равелине Петропавловской крепости. Занимавшийся вопросами перевооружения армии, Тухачевский сразу же увидел возможности, таившиеся в конструкции реактивного мотора, пока еще примитивного, но уже такого мощного. Мало видеть – надо разбираться в вопросе. Побывав на испытаниях, командарм зашел за стенд познакомиться с Валентином Глушко – конструктором реактивного двигателя. Тот рассказал о конструкции и принципе работы. Тухачевский подумал, что этот двигатель может изменить будущее военной техники, более того, он понимал, что на Западе наверняка ведутся подобные разработки и отставать нельзя. Понимая, что специалист должен думать о работе, а не о хлебе насущном, Тухачевский распорядился повысить оклад Глушко до тысячи рублей.
