П. Ливаноса и дружил с ним еще в Америке, где он финансировал греческое лобби и поддерживал Юджина Россидиса. В общем, в Москве у Ливаноса были большие планы, но проект сотрудничества с советским торговым флотом он осуществить не успел, так как скоропостижно умер. Зато он успел открыть в снятом для офиса здании греческую таверну «Пирей», ставшую своего рода московским морским клубом, где собирались люди, связанные с флотскими делами.
Еще одно, и важнейшее, дело, которое успел завершить этот выдающийся человек, связано с преобразованием судоходства во внутренних морях в самой Греции. Г. Ливанос закупил в Советском Союзе несколько сот судов на воздушных крыльях – «Метеоров» и «Ракет», отремонтировал их и поставил их на службу туризма и пассажирских перевозок. До сих пор они ходят из порта Пирей в разных направлениях и существенно сокращают путешественникам время в пути до ближних и более дальних островов.
Прежде грекам приходилось плавать на допотопных пароходиках, каиках или жестяных катерах, которые, например, до острова Гидра шли три часа, в то время как советский «Метеор» мог домчаться туда за двадцать минут. Словом, закупленные Ливаносом советские суда – современные и красивые – совершили прорыв в деле модернизации морской транспортной системы и способов передвижения людей в Греции. Я сам неоднократно пользовался этими великолепными судами в своих поездках по стране. Приехав в Москву, я надеялся на продолжение помощи и поддержки Ливаноса, но его скоропостижная кончина оставила меня без друга и патрона.
Но вернемся к моей работе. Прошло какое-то время, прежде чем я научился лучше понимать разные грани, а также курьезы и странности советской действительности. Помогло мне в первую очередь то обстоятельство, что как историк и специалист по XVIII столетию я довольно быстро наладил контакты с коллегами, московскими историками. Попав в орбиту серьезных университетских ученых, я завел интересные знакомства и, таким образом, получил необходимый мне ресурс для более адекватного восприятия советской жизни. Все оказалось, конечно, совсем не так, как нам преподносили на Западе.
Свою работу в России я начал в качестве советника греческого посольства по печати и культуре. В этом качестве я должен был всемерно способствовать восстановлению нормальных отношений между Грецией и Россией. Эти отношения серьезно пострадали вследствие гражданской войны на моей Родине и холодной войны, развернувшейся между Западом и СССР с конца 1940-х годов. Не лишним в этой связи будет напомнить, что на той же самой встрече Сталина и Черчилля в Москве в октябре 1944 года, где была принята 50-процентная формула раздела сфер влияния в послевоенной Югославии, Сталин согласился на «преобладающее положение» Великобритании (в согласии с США) на 90 процентов в Греции.
В результате подкошенная войной и нуждавшаяся в западной помощи Греция стала следовать в фарватере американской политики в послевоенной Европе, что закономерно привело ее в 1952 году к вступлению в НАТО.
К концу 1970-х годов Греция задумалась об улучшении отношений с Советским Союзом, не в последнюю очередь и потому, что в средиземноморском регионе все еще серьезно пахло порохом. К этому моменту Греция уже давно была членом Североатлантического альянса, однако ее западные союзники постоянно оказывали поддержку Турции, и греческие политики стремились улучшить международное положение страны за счет политической игры на противоречиях между СССР и Западом. Важным вопросом в этой игре был Кипр – СССР выступал за независимость Кипра и его неучастие в НАТО, а также за разрешение кипрского конфликта в рамках ООН.
К этому нужно добавить и иметь в виду, что, еще когда я был в США, греческий дипломат и мой родственник Г. Папуляс предупреждал меня о существовании мощной оппозиции любым попыткам Греции наладить отношения с Россией. Похоже, это верно и по сей день. Папуляс говорил, что, даже если к власти после Караманлиса придет ПАСОК во главе с Андреасом Папандреу, греческое правительство ничего не сделает против стратегических интересов США. Позже я убедился в правоте Папуляса, но, несмотря на противодействие и учитывая нюансы различий в подходах в политике официальных Афин, пытался делать то, что было возможно и было объективно в интересах моей страны.
Как я уже писал в предыдущей главе, в 1979 году Советский Союз посетил премьер-министр Караманлис, а чуть позже в Москву приезжал министр иностранных дел Мицотакис. Оба визита имели своей целью подчеркнуть наступление нового исторического момента для нормализации греко-советских отношений во всех областях. Обычно, проводя такую работу, страны начинают с наименее конфликтной сферы – науки и культуры, и затем, опираясь на достигнутое взаимопонимание, выстраивают сотрудничество в политической, экономической и прочих областях. Именно в сфере науки и культуры мне и было поручено налаживать связи между Советским Союзом и Грецией. Это совпадало и с моими собственными интересами.
Надо сказать, что фактором, создававшим особую повестку и особый климат в отношениях Греции и СССР, было, безусловно, наличие греческой диаспоры в России и на Украине. Ни с одной другой страной у СССР не было такой ситуации, что часть советских граждан происходила из семей, в которых кое-где еще сохранялись греческие паспорта. Кроме того, как я уже писал в главе о моей учебе и начале научной работы во Франции, у меня был личный научный интерес к изучению греческой диаспоры и ее роли в экономической истории Черноморского региона.
Немного напомню читателю историю этого вопроса. Широко известно, что греки жили по берегам Черного моря в античности. Недаром большая часть поселений, имеющих сейчас русские или крымско-татарские названия, были в свое время древнегреческими колониями и назывались греческими именами – например, Феодосия, Евпатория, Херсонес, Пантикапей (современная Керчь) и т. д. Однако древние греки не оставили на Черноморском побережье своих потомков – они постоянно становились жертвами набегов разных кочевых племен и бесследно исчезли в веках.
В XV веке на Крымский полуостров частично переселились греки из трещавшей под напором турок Трапезундской империи [157] на северо-востоке Малой Азии. В связи с христианизацией русских и особенно после падения Константинополя в 1453 году и женитьбы Великого князя Московского Иоанна III на византийской царевне Софии Палеолог, в русских землях появились греческие монахи, иконописцы, переводчики-толмачи, а затем и торговцы. В Москве возникла Греческая слобода, спускавшаяся к Яузе-реке от одного из старейших московских монастырей – Андроникова.
В XVII–XVIII веках на русских территориях стали появляться купцы, главным образом влахи из Северной Греции, которые выстроили к западу до Вены и к востоку до Москвы торговые пути, пересекавшиеся в Нежине. После присоединения Украины к России в 1654 году эта торговля и торговые греки стали более заметной частью русской экономической жизни.
В результате первой Русско-турецкой войны 1768–1774 годов к России перешли от Оттоманской империи
