Другое дело – заявлять прямо или косвенно, открыто или прикрыто, что немецкая революция уже созрела (хотя это заведомо не так), и основывать на этом свою тактику. Тут нет ни грана революционности, тут одно фразерство.
Вот в чем источник ошибки, состоявшей в «гордом, ярком, эффектном, звонком» утверждении: «германцы не смогут наступать».
Не более как вариантом той же фразистой бессмыслицы является утверждение: «мы помогаем германской революции, сопротивляясь германскому империализму, мы приближаем этим победу Либкнехта над Вильгельмом».
Конечно, победа Либкнехта – возможная и неизбежная тогда, когда германская революция созреет и назреет – избавит нас от всех международных трудностей, избавит и от революционной войны. Победа Либкнехта избавит нас от последствий любой нашей глупости. Неужели это – оправдание глупости?
Всякое ли «сопротивление» германскому империализму помогает германской революции? Кто захочет немного подумать или хотя бы припомнить историю революционного движения в России, легко увидит, что только целесообразное сопротивление реакции служит революции. Мы знаем и видели за полвека революционного движения в России массу примеров нецелесообразного сопротивления реакции. Мы, марксисты, гордились всегда тем, что строгим учетом массовых сил и классовых взаимоотношений определяли целесообразность той или иной формы борьбы. Мы говорили: не всегда целесообразно восстание, без известных массовых предпосылок оно есть авантюра; очень часто мы осуждали, как нецелесообразные и вредные с точки зрения революции, самые героические формы индивидуального сопротивления. В 1907 г. мы, на основании горького опыта, отвергли как нецелесообразное сопротивление участию в III Думе и т. д. и т. п.
Чтобы помогать немецкой революции, надо либо ограничиться пропагандой, агитацией, братаньем, пока нет сил для твердого, серьезного, решительного удара в открытом военном или повстанческом столкновении, или идти на такое столкновение, зная, что не поможешь этим врагу.
Ясно для всех (кроме разве совсем опьяненных фразой), что идти на серьезное повстанческое или военное столкновение заведомо без сил, заведомо без армии есть авантюра, не помогающая германским рабочим, а затрудняющая их борьбу, облегчающая дело их врага и нашего врага.
Тут еще является отговорка, которая так детски смешна, что я никогда бы не поверил в возможность такого аргумента, если бы не слышал его собственными ушами.
«Ведь вот и в октябре нам говорили оппортунисты, что у нас нет сил, нет войска, нет пулеметов, нет техники, а все это явилось в борьбе, когда началась борьба класса против класса. Явится все это и в борьбе пролетариата России против класса капиталистов Германии, явится на помощь нам немецкий пролетарий».
В октябре было дело так, что мы точно учли именно массовые силы. Мы не только думали, мы твердо знали, на основании опыта массовых выборов в Советы, что рабочие и солдаты в сентябре и начале октября в громадном большинстве уже перешли на нашу сторону. Мы знали хотя бы из голосований на Демократическом совещании{136}, что и в крестьянстве коалиция провалена – значит, наше депо уже выиграло.
Таковы были объективные предпосылки октябрьской повстанческой борьбы:
1) над солдатами уже нет палки: ее сверг февраль 1917 года (Германия еще не дозрела до «своего» февраля);
2) солдаты уже пережили и закончили, как и рабочие, отход свой, сознательный, продуманный, прочувствованный, от коалиции.
Из этого, только из этого вытекла правильность лозунга «за восстание» в октябре (этот лозунг был бы неверен в июле, когда мы его и не поставили).
Не в том ошибка оппортунистов октября{137}, что они «заботились» об объективных предпосылках (только дети могут так думать), а в том, что они факты оценили неверно, брали мелочи, не видя главного: поворота Советов от соглашательства к нам.
Сравнивать военное столкновение с Германией (которая не пережила еще ни своего «февраля», ни своего «июля», не говоря об октябре), с Германией монархического буржуазно-империалистского правительства и повстанческую борьбу в октябре против врагов Советов – Советов, зревших с февраля 1917 года и созревших вполне в сентябре и октябре, – есть такое ребячество, что на него надо только пальцем указать. Вот до каких нелепостей доводит людей фраза!
Отговорка иного вида: «Но Германия задушит нас экономически договором по сепаратному миру, отнимет уголь, хлеб, закабалит нас».
Премудрый довод: надо идти на военное столкновение, без армии, хотя это столкновение явно несет не только кабалу, но и удушение, отнятие хлеба без всяких эквивалентов, положение Сербии и Бельгии, – надо идти на это, ибо иначе будет невыгодный договор, Германия возьмет с нас 6 или 12 миллиардов дани в рассрочку, хлеба за машины и проч.
О, герои революционной фразы! Отвергая «кабалу» у империализма, они скромно умалчивают о том, что для полного избавления от кабалы надо свергнуть империализм.
Мы идем на невыгодный договор и сепаратный мир, зная, что теперь мы еще не готовы на революционную войну, что надо уметь выждать (как выждали мы, терпя кабалу Керенского, терпя кабалу нашей буржуазии, с июля по октябрь), выждать, пока мы будем крепче. Поэтому, если молено получить архиневыгодный сепаратный мир, его надо обязательно принять в интересах социалистической революции, которая еще слаба (ибо к нам, русским, еще не пришла на помощь зреющая революция в Германии). Только при полной невозможности сепаратного мира тотчас придется бороться – не потому, что это будет правильной тактикой, а потому, что не будет выбора. При такой невозможности не будет и возможности спора о той или иной тактике. Будет только неизбежность самого ожесточенного сопротивления. Но пока выбор есть, надо выбрать сепаратный мир и архиневыгодный договор, ибо это все же во сто раз лучше положения Бельгии{138}.
Мы крепнем с каждым месяцем, хотя мы еще слабы теперь. Международная социалистическая революция в Европе зреет с каждым месяцем, хотя она не назрела еще теперь. Поэтому… поэтому, рассуждают «революционеры» (унеси ты мое горе…), надо принимать бой тогда, когда заведомо сильнее нас империализм Германии, слабеющий с каждым месяцем (в силу медленного, но неуклонного назревания революции в Германии).
