— Эта вещь принадлежала ей, — просто говорю я. — И я здесь, чтобы отдать ее вам.
Он касается сумочки своими изящными пальцами скрипача с такой нежностью и волнением, что я едва сдерживаю слезы. Затем разворачивает письмо и начинает внимательно его читать. Я замираю, боясь нарушить воцарившуюся тишину.
— Я должна объяснить, откуда у меня эти вещи, — предлагаю я, когда он пробегает глазами последнюю строчку, и его глаза начинают подозрительно блестеть.
— Времени у нас предостаточно, — дрожащим от обуревающих его чувств голосом говорит он. — Как же я рад, что вы, не жалея сил, все же разыскали меня и вернули мне память о матери.
У меня на душе теплеет: лучшего ответа я и желать не могла. Если Тэтти видит нас, знаю, ее сердце тоже наконец нашло покой.
Я благодарно улыбаюсь:
— Я так боялась, что вы будете потрясены и прогоните меня прочь или что это письмо, наоборот, вас сильно расстроит. Рада, что вы отреагировали именно так.
— Словами не могу передать, как много это значит для меня, — говорит он, держа кофейную чашку дрожащими руками. — Я всю свою жизнь мечтал узнать, кем была моя настоящая мать. Я уже оставил все надежды узнать о ней хоть что-нибудь. Я даже имени ее не знаю.
Я беру его за руку, желая поддержать. Хоть мы никогда прежде и не встречались, но я чувствую, что благодаря этой душераздирающей истории между нами возникла особая, незримая связь.
— Вашу мать звали Тэтти Мойнихан, — начинаю я, — и с этим письмом она не расставалась ни на секунду — с момента вашего рождения и до самой смерти.
— Тэтти Мойнихан, — задумчиво повторяет он, будто пробуя ее имя на вкус. — Вы с ней были знакомы?
— Нет, — качаю я головой, — но я знакома с несколькими ее близкими друзьями. Говорят, она была замечательной женщиной. Любила музыку, как и вы.
— Правда? — радостно поднимает он глаза. — Мои приемные родители были фермерами, поэтому я всегда догадывался, что унаследовал страсть к музыке от родных мамы и папы.
— У нее был восхитительный голос, — говорю я. — У меня даже есть одна ее песня, вы тоже можете послушать.
Я записала голос Тэтти на компакт-диск и привезла его с собой. Такие же записи я отправила Мэри Мур в Дублин и Бонни Брэдбери в Лондон в благодарность за их помощь.
— Поверить не могу, — качает он головой. — Я всю жизнь гадал, кем же она была, и теперь у меня такое ощущение, будто мы с ней наконец встретились. Спасибо вам, Коко.
Я вижу, как он радуется, словно ребенок, и меня охватывает такой же восторг.
— Понимаю, о чем вы, — шепчу я. — Мамы всегда приходят тогда, когда их ребенок нуждается в них больше всего.
Мы обнимаемся над столом, не стесняясь своих слез. Я замечаю, с каким любопытством пялится на нас официант, но что удивительно: его совсем не шокирует тот факт, что двое взрослых рыдают, как дети, за столиком в кафе. В этом весь Париж — город эмоций.
— Нам о многом необходимо поговорить, — произношу я, откидываясь на спинку стула. — Думаю, нужно взять еще кофе.
На следующее утро мы с Джеймсом прогуливаемся под руку вдоль Сены. Мы проговорили всю ночь, но так и не успели сказать друг другу всего, что хотели.
— Так вы приедете к нам, в Дронмор? — спрашиваю я, прижимаясь к нему плечом. На улице мороз, едва заметные облачка пара вырываются у нас изо рта, но все равно мы продолжаем идти по берегу реки.
Я пригласила его к нам в гости, когда он будет в следующий раз в Ирландии. Всю ночь мы говорили об антикварной лавке Суона, о том, как сильно я ее люблю, о моих планах и мечтах. Пока Джеймс рассказывал о своей страсти к музыке, я вспомнила о своей работе, о том, что смогу теперь привезти в наш магазинчик уникальный дух Парижа. Я уже наметила для себя несколько рынков, куда обязательно нужно сходить, раз уж представилась такая возможность. Завяжу новые знакомства, открою для себя новый источник товаров. Теперь я всерьез подумываю открыть онлайн-магазин, стану продавать в нем всякие необычные и уникальные французские безделушки. Я вдруг чувствую, что для меня нет ничего невозможного, и с нетерпением жду будущих перемен и других неожиданных поворотов судьбы. Из меня точно не выйдет настоящей путешественницы, какой была мама, — я действительно скорее домоседка, как и говорила Маку. Но я все равно открыла в себе авантюрную жилку, которой всегда смогу воспользоваться, особенно теперь, когда я знаю, какую радость приносят приключения.
— Попробуй только меня не принять, — смеется Джеймс. — Хочу познакомиться со всеми твоими замечательными друзьями и близкими, о которых ты мне столько рассказывала.
— А на скрипке ты нам сыграешь? Можем устроить в лавке настоящий концерт, если тебя не смутит царящий там хаос.
— Конечно, — вежливо соглашается он. — Но пообещай мне, что обязательно пригласишь и Мака. Хочу познакомиться с новым хозяином моего старого дома. В моей памяти осталось много приятных воспоминаний, связанных с Глэкеном.
— Обязательно приглашу, честное слово, — говорю я, потому что мне и самой очень нравится эта мысль. Жду не дождусь, когда мы с Маком снова встретимся и я расскажу ему о своих наполеоновских планах.
Мы молча смотрим на темную воду, ощущая ледяные касания ветра на своей коже.
— Париж — прекрасный город, да, Джеймс? Неудивительно, что моя мама так сильно его любила.
— На тебя он, должно быть, навевает грусть, — тихо шепчет он.
Я поведала ему историю своей мамы — о трагической аварии и о том, как обожаемый Париж забрал ее жизнь.
— Совсем немного; на самом деле я чувствую, будто Париж… освободил меня.
— Я так рад, что ты разыскала меня, Коко, — говорит он. — Ты даже представить себе не можешь.
— Я тоже очень рада, — улыбаюсь я ему.
Он снимает с плеча футляр со скрипкой и достает из него сумочку от «Шанель».
— Она твоя, — передает он ее мне.
— О нет, — отказываюсь я, — она принадлежит тебе, Джеймс. Твоя мама хотела бы, чтобы она хранилась именно у тебя.
— Нет, — решительно качает головой он. — Эта сумочка носит твое имя, Коко. Тэтти хотела бы, чтобы она была у тебя. Как и твоя мама.
Он вручает ее мне, и я крепко прижимаю ее к груди, вдыхая ее особый аромат, едва уловимый запах лаванды.
— Спасибо, — просто говорю я, потому что меня переполняют эмоции и я не могу найти лучших слов.
— Пожалуйста, — тепло улыбается он мне. — Мне и так повезло, я получил письмо от родной матери, когда уже и имя ее узнать отчаялся. Как бы я хотел, чтобы у тебя тоже появился такой шанс.
Я улыбаюсь ему в ответ, понимая в глубине души, что тоже получила благословение матери.
