Создавались города и поселки, прокладывались торговые пути, открывали месторождения драгоценных металлов. Изучались новые районы, составлялись отчеты (скаски) и карты-схемы (хотя эти сведения были преимущественно скудны, а карты неточны).
Семену Ивановичу Дежневу (ок. 1605—ок. 1672) принадлежит первое описание Чукотки. Владимир Тимофеевич Атласов (ок. 1661–1711) был назначен начальником Анадырского края с наказом «изыскивать новые землицы». В конце века он совершил походы на Камчатку, дав описание ее природы и населения; первым сообщил о северных Курильских островах и о Японии. По словам академика A.C. Берга, ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала XVIII века, включая и самого Беринга, не дает таких содержательных отчетов, какими являются «скаски» Владимира Атласова». Вот фрагмент одной из них:
«А от устья идти вверх по Камчатке реке неделю есть гора подобна хлебному скирду, велика гораздо и высока, а другая близ ее ж — подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет очью искры и зарево. А сказывают камчадалы: буде человек взойдет до половины той горы и там слышит великий шум и гром, что человеку терпеть невозможно. А зима в Камчатской земле тепла против московского, а снеги бывают небольшие… А солнце на Камчатке бывает в день долго, против Якуцкого блиско вдвое…
А в Камчадальской и Курильской земле хлеб пахать мочно, потому что места теплые и земли черные и мягкие, только скота нет, и пахать не на чем, а иноземцы ничего сеять не знают. А руды серебряные и иные какие есть ли, того не ведают, и руд никаких не знают».
Из его записей видно, что русский человек уважительно отзывается о местных жителях, не проявляя расовой или культурной, даже религиозной неприязни.
Примерно тогда же западные европейцы завоевывали Америку, уничтожив два крупных местных государства с древней историей и высокой культурой. Природа новых территорий и культура местного населения были им чужды.
Сибирь для русских сразу же стала родной землей, естественным продолжением — за Урал — государства Российского. Существует на планете величайший континент Евразия, и столь же естественно появилась великая Евразийская держава. А для нее стали необходимы современные — по тем временам — наука и техника.
В середине XVII века действовали Сибирский приказ и Приказ тайных дел, которые, помимо всего прочего, собирали сведения по географии и геологии России, а порой посылали «рудосыскные» партии. Они доставляли в Малую товарную палатку образцы горных пород и минералов со всех концов страны.
При Петре I в 1700 году основали Приказ рудных дел, затем преобразованный в Берг-коллегию (от немецкого «берг» — гора; то есть Коллегия горных дел). В 1723 году экспедиция под начальством Г.Г. Капустина открыла залежи каменного угля в районе нынешнего Донбасса. На основе обнаруженных месторождений полезных ископаемых на Урале возник центр горной промышленности России, были построены чугунолитейные и медеплавильные заводы.
С середины XVIII века начались все более детальные исследования природных условий Сибири. Появились «Чертеж всей Сибири» С.У. Ремезова и другие карты, дающие представление о некоторых чертах рельефа, о реках и озерах северной части азиатского материка. Трудности изучения региона были так велики, что только через 100 лет удалось выяснить основные черты его рельефа.
Российские натуралисты шли по следам землепроходцев, открывая для науки и практической деятельности пройденные до них земли. Исследования становились комплексными. Познание природы было занятием не только личным, но и государственным.
Ломоносов писал в панегирике Петру Великому: «Похвалялись некогда окрестные соседи наши, что Россия государство великое, государство сильное, ни военного дела, ни купечества без их спомоществования надлежащим образом производить не может, не имея в недрах своих не токмо драгих металлов для монетного тиснения, но и нужнейшего железа к приуготовлению оружия, с чем бы стать против неприятеля. Исчезло сие нарекание от просвещения Петрова: отверсты внутренности гор… Проливаются из них металлы и не только внутрь отечества обильно распространяются, но и обратным образом, якобы заемные, внешним народам отдаются. Обращает мужественное российское воинство против неприятеля оружие, приуготовленное из гор российских горными руками».
…Нет на планете какого-то особенного племени, наделенного великими талантами. Нацизм — вера убогих. Пока русский народ был задавлен феодальной кабалой, суевериями и предрассудками, он выглядел безликой темной массой. Выйдя на просторы Сибири и Дальнего Востока, вольный русский человек показал свою удаль и сноровку, свое мужество и упорство, отменную силу духа.
Вот и Михаил Ломоносов, получив образование в России и за рубежом, обретя свободу научных и философских познаний, показал колоссальную интеллектуальную мощь русского человека.
Откуда пошла Русская земля?
Миллер вряд ли кривил душой, заявляя свой идеал историка: «Он должен казаться без отечества, без веры, без государя». Казаться — но не быть. Любые хроникеры и летописцы прямо или косвенно зависели от своих государей, окружения, верований, знаний.
Ломоносов не скрывал своей предвзятости в проблеме происхождения русского народа и государства. Так было не только честно, но и научно оправдано. Осознавая свою субъективность, исследователь может это учесть при окончательных выводах. Тот, кто убежден в объективности своей позиции, рискует превратиться в узколобого догматика.
Казалось бы, какая разница, был ли русский народ древним или сформировался сравнительно недавно? Народы древности нередко деградировали, а новые — набирали силу.
Миллионы людей имеют в роду знаменитых предков. У Михаила Ломоносова их не было. Разве от этого он хуже именитых, но пошлых и бездарных? Среди его потомков оказались представители знатных родов: H.H. Раевский, М.Ф. Орлов, С.Г. Волконский, Л.Эйлер, A.B. Суворов, М.И. Голенищев-Кутузов, H.H. Ланская (Пушкина). Никто из них не стал соразмерен своему великому предку.
Однако вопрос о происхождении русского народа и государства во времена Ломоносова был злободневным. Держава находилась на подъеме, и надо было показать, что есть у нее славная давняя история — не менее значительная, чем у большинства западных стран.
Байер и Миллер, а затем Шлёцер, осмысливая древнюю историю славян, русских и Руси, находились под впечатлением трудов историков Античности и раннего Средневековья, имевших смутные, а то и фантастические представления о народах Восточной Европы к северу от Причерноморья. До второй половины XIX века считалось, что племена, не обретшие государственной структуры и письменности, находились в состоянии дикости и звероподобия. К их числу относили древних славян.
