Дафна дю Морье - Извилистые тропы

Сэр Джон Андерхилл дожил до восьмидесяти шести или даже восьмидесяти семи лет, пережил Гражданскую войну и Реставрацию, однако «страдал слабостью зрения и расстройством памяти». Жил он в Лондоне, в населенном беднотой и пользующемся дурной славой приходе церкви Святого Джайлса-в-Полях, там же и умер в апреле 1679 года, назначив своим душеприказчиком «моего дорогого кузена Томаса Андерхилла из Оксхилла», который в юности был пациентом доктора Холла, зятя мистера Уильяма Шакспера.

Фрэнсис Бэкон был бы рад узнать, что владельцем Горэмбери после него стал сэр Томас Мьютиз. В 1641 году сэр Томас женился на Анне Бэкон, дочери сэра Натаниэля Бэкона из Кэлфорда, племянника Фрэнсиса и известного в те времена художника-портретиста. Мьютиз оформил на ее имя Верулам-Хаус и дом в Редбурне. Он также поставил прекрасный памятник своему покойному другу и патрону в церкви Святого Михаила в Сент-Олбансе. На памятнике высечена надпись на латыни, которую можно перевести так:

К сожалению, сэр Томас недолго был владельцем любимого им Горэмбери. Он умер в октябре 1649 года и был похоронен в церкви Святого Михаила рядом со своим покровителем. Его владения перешли к его брату Генри Мьютизу, а вдова его позднее вышла замуж за сэра Хартботтла Гримстона, который стал начальником судебных архивов и спикером палаты общин и выкупил поместье у Генри Мьютиза.

Энн Бэкон, леди Гримстон, умерла в 1680 году. После смерти сэра Хартботтла поместье перешло к его единственному оставшемуся в живых сыну от первого брака Сэмюелу Гримстону, третьему баронету, и, передаваясь по наследству из поколения в поколение, оказалось в руках у ныне здравствующего потомка рода Гримстонов, графа Верулама.

Судя по всему, сэр Хартботтл Гримстон не жил в Верулам-Хаусе, он продал его в 1665 или 1666 году двум плотникам, которые купили его за 400 фунтов как строительный материал. Старый дом в Горэмбери тоже постепенно пришел в запустение. Между 1777 и 1784 годом неподалеку от него был построен новый дом для третьего виконта Гримстона, в нем и по сей день сохраняются некоторые вещи, принадлежавшие Фрэнсису Бэкону и перенесенные из старого дома: портреты его отца и матери — сэра Николаса и леди Бэкон, три бюста, которые когда-то стояли в большой галерее, портреты, написанные его племянником сэром Натаниэлем Бэконом. Есть также книги из библиотеки Фрэнсиса, и, наверное, самые интересные среди них — переплетенные в один том и сейчас временно переданные в Бодлианскую библиотеку Оксфордского университета «Ричард II» ин-кварто, 1614 г.; «Король Ричард III» ин-кварто, 1602 г.; «Король Генрих IV» ин-кварто, 1613 г.; «Король Лир» ин-кварто, 1608 г.; «Гамлет» ин-кварто, 1605 г.; «Тит Андроник» ин-кварто, 1611 г.; «Ромео и Джульетта», 1599 г.; «Трагедия Цезаря и Помпея» (без даты выхода); «Трагедия Клавдия Тиберия» (без даты); первая и вторая части «Короля Иоанна», 1611 г.; «Король Эдуард IV» Хейвуда; «Чудо-женщины» Марстона, 1606 г.; «Сегарис» Бена Джонсона, 1605 г.; «Мятежник» Марстона, 1604 г.; «Осада Трои» Лидгейта; «Вольпоне» Бена Джонсона, 1607 г.

Поскольку душеприказчики Фрэнсиса Бэкона отказались после его смерти заниматься его завещанием, весьма сомнительно, что оставшиеся после него книги, бумаги и незаконченные труды вообще попали в руки сэра Джона Констебла, как того желал Фрэнсис. Правда, какая-то их часть все-таки была передана мистеру Босуэллу, которого сэр Джон назначил тогда душеприказчиком, но произошло это, вероятно, в 1627 году, после того, как сэр Томас Мьютиз получил полномочия распоряжаться имуществом. Это оказались в основном сочинения на латыни, и мистер Босуэлл — или сэр Уильям Босуэлл, как его стали именовать, когда он был назначен представителем Объединенных провинций в Гааге, — опубликовал их в Амстердаме в 1653 году.

Еще какая-то часть трудов виконта Сент-Олбанса была поручена заботам священника Уильяма Рэли, и более ревностного и внимательного редактора Фрэнсис не мог бы себе пожелать. Через год после смерти своего патрона, в 1627 году, Рэли издал «Новую Атлантиду» вместе с «Sylva Sylvarum» («Естественной историей» — описанием серии научных экспериментов). В 1629 году появилось «Собрание некоторых сочинений», а в 1638 году — знаменитые эссе с посвящением королю Карлу, переведенные на латынь Уильямом Рэли. В 1657 году он издал «Resusatatio, или Возвращение вниманию публики нескольких отрывков из сочинений его светлости, дремавших до сей поры», а еще через год — перевод всех этих сочинений на латынь.

Уильям Рэли, священник прихода Ланбич, умер в 1667 году. Оставшиеся у него письма и бумаги Бэкона перешли во владение Томаса Тенисона, позднее ставшего архиепископом Кентерберийским, близкого друга сына Уильяма Рэли, который умер во время чумы 1666 года. Епископ Тенисон опубликовал «Бэконию, или Некоторые подлинные отрывки сочинений лорда Бэкона» в 1679 году. Прошло почти сто лет, прежде чем появилось следующее издание его сочинений и писем в 1765 году.

Сэр Эдвард Коук, пожизненный соперник Фрэнсиса Бэкона на юридическом и политическом поприще — а какое-то время и в делах сердечных, — пережил его чуть больше чем на восемь лет. В 1628 году, когда король Карл созвал свой третий парламент, сэр Коук был еще полон энергии и сил и внес на рассмотрение знаменитую Петицию о праве, которая значительно ограничивала власть короля и которую его величество был вынужден поддержать. Четыре года спустя сэр Эдвард упал с лошади, объезжая свое поместье в Стоук-Поджесе. Ему был восемьдесят один год, и после падения он уже не оправился. Умер он 3 сентября 1634 года.

Его вдова, неугомонная леди Хаттон, тут же заявила о своих правах на Стоук-Парк, где ее и застала Гражданская война. Удивительно, но эта остроумная красавица, почти всю свою жизнь блиставшая при дворе, сделалась пламенной сторонницей парламента и принимала у себя вождей «круглоголовых». В 1643 году, когда Лондон, по сути, превратился в крепость, парламент отдал Хаттон-Хаус в ее полную безраздельную собственность.

В июне 1645 года, за десять дней до того, как королевские войска были разбиты в битве при Несби, в Оксфорде умерла ее несчастная дочь Фрэнсис. Леди Хаттон хоть и постоянно ссорилась с дочерью, на которую напасти так и сыпались одна за другой, однако нежно ее любила, и смерть Фрэнсис оказалась для нее большим ударом. Ее силы разом иссякли, она прожила несколько месяцев в тоскливом затворничестве в Хаттон-Хаусе и в декабре, в возрасте шестидесяти семи лет, составила завещание, в котором писала: «Мое существование было для меня тяжким бременем, пока творец всех благ в своем неизреченном милосердии не возвысил мой дух до высшего понимания и не открыл… что я могу найти утешение в его объятиях…» Она умерла 3 января 1646 года, похоронили ее в церкви Сент-Эндрю в Холборне через полтора месяца, все это время тело ее пролежало дома, куда люди приходили с ней прощаться. Говорили, что ее привидение долго бродило по аллеям Хаттон-Хауса, пока торговец бриллиантами не вырубил сад под корень.