Это были молодые люди - парень и девушка - из рабочих семей. Предварительно я навел о них справки.
Девушку мои знакомые характеризовали с самой лучшей стороны: волевая натура, сдержанна, не болтлива, предана делу борьбы с фашизмом. В июне я с ней встретился. Она произвела на меня прекрасное впечатление. Парень, судя по рекомендациям, также вполне устраивал нас: двадцати трех лет, слесарь, служил в швейцарской армии оружейным мастером. Семья его имела домик во Фрибурге. Отец и сын симпатизировали Советскому Союзу. Юношу подыскал Пакбо.
Молодые члены нашей группы выразили горячую готовность участвовать в подпольной работе против нацистского рейха, невзирая на опасные последствия в случае ареста. Их родители, сознавая это, дали свое согласие, подтвердив тем самым, что наш выбор был правильным.
Новых радистов должен был подготовить Джим. Однако по ряду причин уроки пришлось отложить. Мы рассчитывали заняться обучением юноши и девушки после того, как спадет напряжение в работе, вызванное Курской битвой. Но затем выяснилось, что за Джимом уже ведут слежку агенты гестапо, и он, по указанию Центра, уехал в Тессин. Мы договорились, что после возвращения Джим займется новичками. Но планам этим не суждено было сбыться.
Когда приблизительно недели три спустя англичанин вернулся в Лозанну, отпер квартиру и осмотрел ее - все, казалось, было в порядке. 6 октября он сообщил в Центр, что в Тессине был осторожен, слежки не заметил; в лозаннской квартире вещи, листки с записями, книги лежали нетронутыми - так, как он их оставил. Обыска, казалось, не было.
В действительности же дело обстояло не так благополучно. После войны в своем отчете Центру Александр Фут (Джим) рассказал некоторые подробности, связанные с его возвращением из Тессина. Они показывают обстоятельства в ином свете, чем представлялось ему и мне в 1943 году.
В отчете Фут писал следующее:
"...Я застал свою квартиру в том же виде, в каком ее оставил, - все было не тронуто. Но я все же спросил консьержку нашего дома, не заходил ли кто ко мне. Она ответила отрицательно, но, подумав, вспомнила, что в августе 1942 года (то есть год назад? - Ш. Р.), когда я где-то был, одна пара, мужчина и женщина, приходила и расспрашивала обо мне. По описанию пара очень напоминала Лоренца и Лору (в августе 1942 года я много ездил по делу о продлении Анной Мюллер паспорта для нашего сотрудника, находящегося в Италии, и сказал Лоренцу, что еду отдохнуть в Тессин и в Лозанне не буду). Эта пара, говорившая с консьержкой, сказала ей, что я-де обещал жениться на сестре дамы, но потом не сдержал своего слова, и они хотят знать, не навещают ли меня на квартире женщины, в каких ресторанах я обедаю, где бываю. Они предложили консьержке деньги за такую информацию, но та ответила якобы что ничего не может им сообщить. Я узнал, что эти же люди (по описанию) расспрашивали обо мне также уборщицу".
А вот что говорит по этому же поводу Флике: "В сентябре Фут исчез из Лозанны, так как земля горела у него под ногами. Лоренц перед этим пытался его перевербовать, но неудачно. В его отсутствие Лоренц и Лора проникли в его квартиру и произвели обыск. Это дало немногое. Согласно перехваченным радиограммам, Фут должен был сменить место жительства и вновь установить связь с Радо".
В обоих случаях, как видим, фигурирует одна и та же чета, хотя время визита, указанное Флике и консьержкой, разное. Но прежде нужно сказать читателю, кто такие Лоренц и Лора, или супруги Мартин.
Я узнал о существовании этих людей, кажется, осенью сорок второго года от самого Джима. Он установил с ними связь по заданию Центра, о чем мне сперва не было известно, так как дело не касалось нашей группы. Хотя Джим не оставлял этой супружеской чете адреса и почти ничего не говорил о своей основной работе, они, очевидно, каким-то путем узнали, где он живет.
Конечно, тогда еще .Джим не знал, что Мартины следят за ним. Но его очень настораживали кое-какие факты и наблюдения. Например, однажды Джиму показалось, что его кто-то фотографирует из окна виллы Мартинов, - будто блеснула на солнце линза объектива. В другой раз Лоренц повел странный разговор, предлагая Джиму перейти работать к нему, под его начало (не об этой ли неудачной попытке перевербовать Джима пишет Флике? - Ш. Р.).
Время от времени Лоренц передавал Джиму информацию. И вот как-то он попросил передать в Москву сообщение: дескать, у него, Лоренца, есть человек, который имеет возможность ездить в некоторые города Франции, поэтому он просит Центр прислать адреса явок к тем работникам Центра, которые живут в этих городах, чтобы курьер установил с ними связь. Джима поразило то, что человек, выдающий себя за 'опытного конспиратора, посылает запрос, на который заведомо не получит ответа. Безусловно, руководство Центра не могло открыть и не открыло неизвестному курьеру Лоренца адресов явочных квартир своих людей. Обращался он к Центру и Джиму и с другими очень странными предложениями.
Лоренц не скрывал от Джима своей связи с агентами разведки правительства Петена в Виши. Он получал от них информацию для Центра. Вообще-то контакт Лоренца с людьми из Виши еще ни о чем плохом не говорил. Известно, что разведчику зачастую приходится забираться в самое логово врага, прикидываться единомышленником, надевать на себя личину вероотступника. Но насколько ценна была эта информация? Не была ли она плодом намеренной дезинформации? И, наконец, каковы были истинные отношения между Лоренцем и гитлеровскими приспешниками из Виши? В то время ответить на эти вопросы было трудно. Руководство Центра сразу, конечно, не могло развязать тугой узелок, доподлинно разузнать, на кого работают супруги Мартин.
Во всяком случае, и Джим и Центр проявили максимум осторожности с Лоренцем. Когда же у Джима зародились смутные подозрения, он поделился ими со мной. Я посоветовал порвать с супружеской четой. Такое же указание он получил и от Директора. Джим выполнил приказ. Но, к сожалению, многомесячная связь с Мартинами все-таки дала свои последствия.
Судя по всему, Лоренц и Лора действительно следили в Лозанне за Джимом. Факты, ставшие известными после войны, дают основание утверждать, что эти люди сотрудничали с гитлеровцами. Об этом без обиняков сообщает в своей книге бывший контрразведчик абвера Флике.
Теперь обратимся к тем дням, когда Джим, вернувшись в Лозанну, известил Центр, что у него все в порядке.
Успокоенный его радиограммой, Директор разрешил нам обоим возобновить связь. Я встретился с Джимом в женевском парке "О вив". Настроение у англичанина было бодрое. На его простоватом лице, как всегда свежем и чисто выбритом, лежал легкий загар. Курортный воздух Тессина за три недели высосал накопившуюся усталость, превратил опять Джима в того веселого здоровяка, каким он был прежде. Я ему даже позавидовал.
