Лёсова писала о том, что через год уйдет в монастырь, и сокрушалась о Ликиной судьбе. Мелихово ее отпугивало (там в любую минуту мог появиться Ваня), а к Антону тянуло все сильнее. Лишь осенью она отступилась от Чехова (но не ради монастыря): «Нет, Вы не можете представить того блаженного настроения, какое теперь у меня! Ничего больше не хочу от жизни. Скажите что-нибудь про Лику – она меня интересует. <…> Покорнейше прошу извинить меня, что я растолстела и имею неблагородные красные щеки. Ко времени свидания я постараюсь иссохнуть. Примите, многоуважаемый Царь Давид, пламенный поцелуй Вашей Ависаги, если только у Вас нет насморка». Другие женщины не причиняли Антону большого беспокойства. Лишь раз в Мелихове появилась Александра Похлебина, к тому времени вполне совладавшая с чувствами. Пятого мая заглянула Ольга Кундасова – вместе с Антоном она участвовала в собрании земских врачей в больнице Яковенко в Мещерском. Потом она снова пропала и не появлялась до конца года. Отсутствующие женщины пригодились Антону на бумаге. Повесть «Три года», сначала задуманная как роман и писавшаяся тем летом довольно быстро по заготовкам из записных книжек, включает двух героинь, черты и даже словечки которых позаимствованы у Ольги Кундасовой и Лики Мизиновой. Герой, воплощающий собственную авторскую дилемму, никак не может решить, кого ему предпочесть: интеллектуалка не вызывает у него желания, а с красавицей он скучает.
Антон старался не принимать близко к сердцу чужие проблемы. В Петербурге журнал «Север» неожиданно перешел в руки другого редактора, и приятель Чехова, В. Тихонов, оказался без средств к существованию. Перед редактором «Артиста» Ф. Куманиным маячила гибель журнала и его собственная смерть. Зато у братьев Чехова жизнь, похоже, складывалась благополучно. На Пасху в Мелихово из Москвы приехали Ваня с Соней, а из Углича – Миша. Павел Егорович получил в подарок плащаницу. Александр снова на лето снял дачу под Петербургом и больше не беспокоил Антона разговорами о покупке земли по соседству, лишь на несколько дней прислав в Мелихово старших сыновей. Докучал Чеховым только Александр Иваненко, мелиховский придворный шут: слишком часто приезжал, подолгу жил и утомлял всех разговорами.
В день отъезда, 1 июня, Иваненко написал лучшее свое сочинение – «Инвентарь при имении Чехова в с. Мелихове»:
«Тарантасов, 2; Бегов. дрожки, 1; Шарабан, 1; Выездных саней, 2; Полка, 3; Разломанных розвальней, 2; Улейка, 1; Корзин санных, 2; Колес при полках, 17; Дуг выездных, 4; Дуг простых, 4; Валька, 2; Оглоблей санных, 2; Оглобель тележных, 3 пары <…> Топоров, 3; Долот, 1; <…> Леек садовых, 6; Ситок к ним, 7; <…>
Лошади: <…> Киргиз 8 лет. Перегнал курьерский поезд 100 раз и сбросил владельца столько же раз. Получил высший приз; Мальчик 5 лет. Дрессированная лошадь, изящно танцует в запряжке; Анна Петровна 98 лет, бесплодна, но подает надежды каждый год. Кусает кучеров; Казачка 10 лет, бесплодна, не выносит удилов, зануздывать следует обрывком веревки, иначе мчит, не разбирая дороги; Кубарь 7 лет, смирен и вынослив»[294].
В списке Иваненко также значатся пять коров, три бычка, три овцы, свинья и два поросенка, три дворовые собаки. А кроме того:
«Таксы: Хина Марковна. Отличается неподвижностью и тучностью (ленива и ехидна); Бром Исаич. Отличается резвостью и ненавистью к Белолобому. Благороден и красив. Голубей: Коричневых, породистых с хохолками, 1 пара; Белых с черными пятнами (породистых), 1 пара; Уток: Уток старых, 4; Селезень, 1; Уток цыплят 70; Кур старых, 30; Цыплят кур., 50.
Рабочие: Марьюшка. Вдова неопределенных лет, отличная кухарка и любительница домашних животных, как то: коров, бычков, кур, цыплят и пр. и пр.; Катерина. Коровница. Сын Катерины – Ефим; Анюта. Горничная, непосредственная натура 16 лет. Любит смеяться и великолепно танцует. (Страдает, по уверению Марьюшки, „нутреною“ болезнью.) Машутка – подручная кухарки Марьюшки – в веснушках, 16 лет. Любит яркие цвета; Работник Роман. Проявил аккуратность и деятельность, вежлив. Отвечает кратко: так тошно, никак нет. Служил, знаков отличия не имеет.
Родители: Павел Егорович Чехов и его супруга Евгения Яковлевна Чехова. Счастливейшие из смертных! В законном супружестве состоят 42 года (Ура!).
Дети: Антон Павлович Чехов, законный владелец Мелиховского царства, 2-го участка, Сазонихи, Струженко, Царь Мидийский и пр. и пр. Он же писатель и доктор. Собирается писать повесть „Человек с большой жопой“; Мария Павловна Чехова: добра, умна, изящна, красива, грациозна, вспыльчива и отходчива, строга, но справедлива. Любит конфеты и духи, хорошую книжку, хороших умных людей. Не влюбчива (всего 1700 раз была влюблена). Избегает красивых молодых людей (скоро едет на Луку…). Всем друзьям рекомендует теорию: „Наплевать“. Замечательная хозяйка: огородница, цветочница и т. д. и +…»
Глава 43
«Всесторонний негодяй» Потапенко
июль – август 1894 года
Александру Иваненко Мелихово казалось раем. Свой же дом он называл могилой: отец-тиран был парализован, мать тяжело больна, недавно он похоронил брата, а сам страдал туберкулезом горла и вынужден был заниматься хозяйством в поместье, которое не давало дохода. «Живется мне подло. Приходится быть юмористическим барсуком»[295], – писал он в тоске Антону. Впрочем, и в Москве, в которую он перебрался 15 лет назад, его житье в двух тесных полуподвальных комнатах было несладким.
Другие тоже полагали, что Антон живет как в сказке. Щеглов записал в дневнике 8 июля: «Получил милую весточку от Чехова из его имения. Хотя и по праву, но как завидно счастливо устроился!!»[296] Теперь, когда Миша удалился в Углич, управление хозяйством взяла на себя Маша. Павел Егорович воздал должное ее усердию в то дождливое лето: «Маша в хозяйстве неоцененная по полевым работам, распоряжения Ее весьма замечательно умные и спокойные. Слава Богу, она всякого мужчину за пояс заткнет. Антоша перед ней благоговеет. А мы только удивляемся ее уму и распорядительности»[297].
Антон в своем царстве смог продержаться не более двух недель. От бесконечных дождей на лугу погиб скошенный крестьянами клевер. Гости приезжали все больше незваные: ни Шехтеля, ни Щеглова, ни Суворина Антон так и не дождался. С Мишей и Ваней, проводившими в Мелихове летние отпуска, Антону было неинтересно. Ваня тоже томился: его беременная жена поехала на лето к родителям, которые зятя недолюбливали.
Антон пытался выманить в Мелихово Щеглова: «У нас сенокос, коварный сенокос. Запах свежего сена пьянит и дурманит, так что достаточно часа два посидеть на копне, чтобы вообразить себя в объятиях голой женщины». Впрочем, объятия так и оставались воображаемыми. Лика Мизинова, несмотря на советы Антона и охлаждение к ней Потапенко, домой не возвращалась. Вместо этого она пригласила в Париж мать, которая ненавидела Потапенко[298], а бабушке написала, что на лето переезжает в Швейцарию[299].
В середине июня в Мелихово приехал Александр с сыновьями, а Антон ускользнул в Москву. Там он наконец повстречался с Сувориным – они не виделись с февраля. Суворин с Дофином приехали в Москву, чтобы дать расчет управляющему писчебумажным магазином. Антон провел со старым другом трое суток; тогда же было принято решение о совместном путешествии. Беседы их были откровенны. Вернувшись в Петербург, Суворин рассказал об этом Сазоновой: «Чехов философствует по обыкновению, по обыкновению очень мил, но едва ли здоров. Я говорил ему „Отчего не покажешься доктору?“ – „Все равно мне осталось жить пять-десять лет, стану ли я советоваться или нет“»[300].
Антону не терпелось куда-нибудь уехать – и как можно дальше от родственников. Оставшись во Франции в одиночестве, Лика все надеялась, что он сдержит слово и приедет. Четырнадцатого июля она послала Антону письмо, которое он получит лишь осенью:
«Ваши портреты расставлены у меня повсюду, и я каждый день обращаюсь к ним с некоторыми теплыми словами, которых еще не успела забыть. По преимуществу они все начинаются на букву С. Я ведь не имею обыкновения вешать портреты своих друзей в то место, куда их помещаете Вы <…> Живется, друг мой, плохо. Скучно, скучно и скучно. Отдала бы 10 лет жизни (а ведь мне уже 30 [в 1894 г. – 24]) за то, чтобы очутиться в Мелихове. Хоть на один день. Но раньше зимы и думать нечего. Ах, какое свинство, что Вы не приехали к нам! А главное, что не удержали меня от Парижа! <…> Мне хотелось бы хоть полчаса поговорить с Вами! Мне кажется, что Вы бы в эти полчаса могли бы вразумить меня. Ваши подруги Таня и Лида наконец уехали из Парижа. Мы с Варей этому очень рады, хотя вообще мы их отвадили от себя. Они хвастались Вашим каким-то письмом, и я, конечно, не могла удержаться от удовольствия Вас скомпрометировать и сказала им, что мне Вы пишете каждый день! Вот Вам! Меня все забыли. Последний мой поклонник – Потапенко и тот коварно изменил мне и бежал в Россию. Но какая же с… его жена…»
