Никлас Бурлак - Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945

— 11 апреля этого года, — продолжил тот, — меня и двенадцать моих одноклассников, членов гитлерюгенда, зачислили в фауст-отряд фольксштурма.

Трясущимися руками Гюнтер вынул из нагрудного кармана книжку (удостоверение) члена гитлерюгенда, открыл первую страницу, потом вторую — со своей фотографией, именем и фамилией.

Подросток рассказал, что ни он, ни его одноклассники не хотели идти в фольксштурм, но у них не было выбора. Если мальчики его возраста прятались, их вылавливали и вешали на деревьях или фонарях, как предателей.

— Спросите его, — сказал подполковник Андреенко Ане Липко, — может ли он нам сейчас нарисовать план расположения рейхсканцелярии, ее двора и бункера, из которого выходил к ним фюрер? Спросите также, как далеко от Тиргартен-парка находится вход во двор рейхсканцелярии.

После того как Гюнтер дрожащими руками нарисовал все, что от него потребовали, Костин внимательно посмотрел на рисунок и затем передал его Андреенко.

— Все свободны до 10.00. А старший лейтенант Липко и мальчишка остаются здесь на некоторое время, — объявил нам полковник Костин.

Ровно в 10.00 я вошел в кабинет полковника Костина. Там уже сидели Заботин, Троев и Ана Липко.

— Садитесь, старший лейтенант Никлас, — сказал мне полковник.

Снова ошибся начальник или… или меня повысили в звании, ни слова мне сказав?

Все увидели удивление на моем лице и заулыбались. И я понял: действительно, теперь я — старший лейтенант.

— Петля вокруг логова фашистского зверья затягивается, — вновь заговорил полковник, — вокруг двух важнейших центров: Рейхстага и имперской канцелярии, во дворе которой находится бункер фюрера. В 9.30 мы получили приказ разведуправления штаба фронта, подписанный генералом Трусовым, согласно которому мы должны сформировать особый отряд из наших наиболее опытных разведчиков и отправить его в сад рейхсканцелярии для поиска «крупной рыбы» — живой или мертвой. Командующий армией генерал-полковник Богданов приказал: отряд будет состоять из взвода самых опытных бойцов нашего разведполка, двух опытных саперов с овчарками-нюхачами, прошедшими обучение в Малаховке под Москвой, и четырех офицеров-разведчиков штаба армии. Генерал-полковник Богданов назначил майора Заботина командиром этого отряда особого назначения. Его заместителем назначен капитан Троев. Старший лейтенант Ана Липко несет ответственность за немецкого гида, а старший лейтенант Никлас будет осуществлять радиосвязь отряда с подполковником Андреенко — руководителем этой ответственной операции.

До 22.00, — продолжил полковник Костин, — вам предстоит внимательно ознакомиться с топографической картой местности вашего маршрута в направлении имперской канцелярии, а также со многими фотографиями и трофейными лентами кинохроники с главарями Третьего рейха.

22.00. Тремя бронетранспортерами М3А1 отряд доставили к переправе через канал Ландвер, о котором упоминала Ана Липко в своей информации Костину. Лишь у переправы я с удивлением узнал, что так называемым немецким гидом будет у нас не кто иной, как Гюнтер.

Майор Заботин изложил четкий порядок нашего движения и время, когда мы должны начать движение по-пластунски от юго-западной окраины Тиргартен-парка вдоль Тиргартенштрассе до переулка, граничащего с садом имперской канцелярии.

— Впереди отряда двигаются, — объявил майор Заботин, — два сапера со своими собаками — нюхачами мин; на расстоянии вытянутой руки от них следуют Ана Липко и Гюнтер; за ними на таком же расстоянии следую я и Никлас с портативной рацией; далее — взвод разведчиков вместе со своим командиром; замыкает отряд капитан Троев. Большую часть маршрута будем двигаться по-пластунски под жестоким перекрестным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Справа от нас ведет огонь 8-я гвардейская армия генерала Чуйкова, слева в Тиргартен-парке — большая группировка противника, которая намерена прорваться на запад. Все ясно?

— Ясно! — за всех ответил капитан Троев.

— А теперь несколько слов для нашего гида Понтера, — сказал тихо и твердо майор Заботин. — Прошу перевести мои слова дословно: «Если ты, глупый фаустник, хочешь утром 2 мая увидеть своих маму и папу — не вздумай нас обмануть или ввести в заблуждение. Иначе вместо встречи с родителями ты встретишься с крупной пулей, выпущенной из вот этой штуки тебе в лоб. Понял?»

Ана перевела слово в слово.

— О нет-нет, я вас не обману и не подведу, герр майор, — испуганно залепетал Гюнтер.

Не успели мы приблизиться к Тиргартен-штрассе, как вдруг справа от нас заговорили минометы генерала Чуйкова. Мы залегли. Мины летели через наши головы в Тиргартен-парк. Оттуда последовал ответный, тоже минометный огонь и тоже через наши головы. Я думал: стоит кому-то из минометчиков чуть-чуть неточно направить мину, и она полетит не через наши головы, а прямо на них… Скольким из нас удастся увидеть сад имперской канцелярии?

Огонь минометов, начавшийся неожиданно, так же неожиданно прекратился. Но от места, где мы залегли, мы уже до полуночи не удалялись. Потом продолжили двигаться по-пластунски.

С наступлением 1-го Мая Заботин разрешил всем выпить по глотку чистого медицинского спирта из наших фляг.

— Твой отец рабочий человек? — спросила шепотом у Гюнтера Ана.

— Ja! — ответил немецкий пацан.

— Можешь хлебнуть из моей фляги за 1-е Мая, — разрешила ему Липко.

Он пригубил и закашлялся, зарывшись в рукав.

В час ночи мы вошли в небольшую лощину. Залегли отдохнуть.

— Связывайся с командиром, Никлас! — приказал Заботин.

— Есть! Что передать?

— Передать: «01.05.1+».

Связался, передал. Такие короткие сообщения ни один пеленгатор не засечет!

Вскоре пришел ответ: «15161-41171-186».

— Приказано продолжать, — доложил я Заботину.

Поползли дальше. Слева вспыхнуло огромное зарево, и тут же Чуйков открыл артиллерийский огонь по площадям в Тиргартен-парке. Противник не остался в долгу. Снова снаряды с двух сторон пролетают над нами. Хочется влипнуть в землю и лежать не двигаясь. Но мы так никогда не доберемся до сада имперской канцелярии, надо ползти вперед. Если мне суждено остаться живым после этого особо важного задания, смогу ли я маме, Майку, Кате или Валерику когда-нибудь объяснить, что это значит — ползти под перекрестным артиллерийским огнем час, два, три? Я думал: а что, если летящие навстречу друг другу снаряды или мины встретятся лоб в лоб прямо над нами? Страшно подумать!

Огонь со стороны 8-й гвардейской армии по Тиргартен-парку становился все интенсивнее. Парк отвечал тем же. Одна крупная мина (непонятно чья) разорвалась в последней шеренге взвода наших разведчиков: трое убитых и трое, включая капитана Троева, раненых. Ранения — мелкие осколочные. У капитана — в голову и шею. Перевязку всем троим сделала Ана. Ей помогал Гюнтер. Все трое раненых заявили Заботину, что могут двигаться вперед.