Всемогущий Бог, милующий Россию, благословляя все предприятия великой нашей монархини, увенчал и ныне ее оружие многими быстрыми одна за другой победами и наконец покорением Варшавы.
По сокрушении мятежнических сил 24-го октября в Праге, в ту же полночь присланы были в победоносный стан из Варшавы депутаты и подали мне от короля письмо, с которого копию под буквою «А» представляю[160]. Каков ответ мой к Его Величеству был послан, под буквою «Б»[161], с письма от города[162] ко мне под буквою «В» и статьи мои, на то им данные, под буквою «Г» совокупляю.
На другой день после того, то есть 26-го числа, те же самые депутаты, возвратяся в стан, привезли от города ответ, с коего копию под буквою «Д» представляю. Заметя в сих ответных статьях, что искали они продлить время, отпустил их в туж минуту с тем подтверждением, чтобы скорей решились, присовокупя к прежним статьям еще другие, с коих копию представляю под буквою «Е».
Тотчас приказано находившемуся с передовой стражей при Праге генерал-майору Буксгевдену, чтоб от нашего берега часть сожженного моста немедленно починить, а генерал-поручику Ферзену, чтоб он отряд генерал-майора Денисова при Карчове, в 4 милях от Праги, вверх по течению Вислы находящемся, на судах чрез Вислу немедленно переправил, а за ним и всему корпусу помянутого генерал-поручика переправляться.
В сию ночь в Варшаве произошло волнение. Войски хотели усильным образом короля и всех наших пленных увести, народ того не допустил.
На 27-е число, пополуночи в три часа, прислан от короля в стан наш подполковник Гофман с прошением на 8 дней срока на размышление, а в 9 часов утра явился ко мне от Его Величества граф Игнац Потоцкий с тою же просьбою и с иными не уважительными, отвергнутыми мною.
Чрез час потом прислан к Потоцкому от короля граф Мостовской с письмом, которое не распечатав, подано мне прочесть. Оно составляло полномочие трактовать со мной о мире. Ответ мой был таков: «С Польшею войны нет. Я не прислан сюда министром, а военачальник, сокрушаю толпы мятежников и кроме посланных уже от меня статей ни о чем трактовать не буду». Но, уважив утесненное состояние короля, когда, с одной стороны, вынуждала так называемая наивышшая Рада повторительных просьб об восьмидневном сроке, и с другой, что войски усиливались его увести с собою, отложил для безопасности его срок входу победоносных наших войск до 1-го ноября.
28-го числа отряд генерала-майора Денисова за Вислу переправился, конница вплавь, пехота частию на тех же конях, частию на судах при артиллерии; мятежники, случившиеся тамо, хотели переправе препятствовать, но были прогнаны.
Пред рассветом на сие число явились из варшавских прежних депутатов с 2-мя письмами ко мне, в копиях под буквою «Ж»[163] и с просьбою о скорейшем вступлении в город, донося о возгарающихся в нем беспокойностях и особливо о предстоявших опасностях особе королевской от мятежников, которые, хотя пред тем из Варшавы вышли, но в близости находились.
Того ж 28 числа, в 6 часов поутру, получено паки письмо от короля, копия под буквою «З»[164].
А в 9 часов по утру же отправлен от меня к Его Величеству и к городу полковник князь Лобанов-Ростовский с объявлением, что войски Ее Императорского Величества вступят в Варшаву рано, на другой день, т. е. 29 числа; с письма, писанного мною к королю, копию под буквою «И» сопровождаю[165].
Войскам приказ дан изготовиться к вступлению.
29-го числа в девять часов утра торжественно победоносные войски Ее Императорского Величества с барабанным боем и музыкою в Варшаву вступили и проходили чрез нее в назначенный им стан внутри укрепления. Корпус генерала-поручика Потемкина, по сделанному распоряду всем полкам, вступил первый, за ним следовал корпус генерала-поручика Дерфельдена.
[…]
На самом берегу, при переходе мосту, магистрат и все мещанство, вышед во сретение победителей с хлебом и солью и поднесли городские ключи. Берег, улицы, площади, все были усыпаны народом, повсюду кричали: «виват Екатерина». Когда генерал-поручик Потемкин отправлен был от меня к королю обнадежить его в безопасности и успокоить, при въезде его в королевской замок, множество народу, наполнявшего площадь в замке и улицы, встретили с таким же восклицанием. По препорученному с ним, генерал-поручиком Потемкиным, от короля изустно предложению ко мне, чтоб победоносное оружие умолкло на два дни и что Его Величество в течение сего времени будут стараться окончить дела без кровопролития, посланы были от меня к королю с бароном Ашем три статьи, с коих копию представляю под буквою «F»[166].
По вступлении наших войск в Варшаву, все бывшие в плену наши генералы: Арсеньев, Милашевич, Сухтелен, с ними барон Аш, барон Биллер, советник Дивов и все чины, бывшие при посольстве, захваченные противу прав в неволю, равно как штаб– и обер-офицеры, коим подношу список, и солдаты, числом коих 1376 человек, ко мне от магистрата представлены. Зрелище при свидании их с нами было не только слезное и чувствительно, но важно и нечто священное. Они с радостными слезами называли собратию избавителями, кидались обнимать победителей врагов, а своих защитников, и восторг сей извлекал и радостные слезы избавленных и утешительные слезы избавителей.
[…]
На утро по свидании моем с королем положено, чтоб войски польские, которых называл я не иначе, как бунтовщиками, без изъятия низложили оружие, и пушки свои нам отдали, дабы все множество сил, которое столь огромным ополчением при начале бунта угрожало, обращено было в ничтожество, и ратники оного рассеяны были, яко прах.
Таким образом, порученное мне дело выполнено во всей его силе в сорок четыре дни со вступления войск со мною в Польшу, кроме 29 дней, что принужден я был остановиться в Бржесте. Одержанные одна по другой многие победы, Прага взята грудью храбрых воинов, Варшава покорена. Оставшиеся войски мятежников в несостоянии противиться и вскоре надеюсь довершить их уничтожение. Божия споспешествующая рука поборствовала успехам и храбрости нашего воинства к службе мудрой монархини, благодетельницы и матери народов.
Генерал граф Александр Суворов-РымникскийДонесение А. В. Суворова П. А. Румянцеву об окончании кампании1794 г. ноября 8[167] Варшава
Виват, Великая Екатерина! Все кончено, Сиятельнейший Граф! Польша обезоружена.
[Сохранившаяся копия без подписи.]Письмо А. В. Суворова И. Е. Ферзену об окончании кампании и о подготовке к следованию на зимние квартиры1794 г. ноября 8 г. Варшава
Ура! – конец! Бог милостив!… не упускать ни одного; на то казаки! Его превосходительству Федору Петровичу[168] мое братское целование. Нарочно не пишу, право, недосуг.
