Кампанелла не мог сдержать своего волнения. Да и как было не волноваться, когда наблюдения Галилея давали науке новые замечательные факты. Галилей обнаружил сотни раньше никем не виданных звезд наблюдал за поверхностью Луны и открыл четырех спутников Юпитера! Какой простор для новых теорий и гипотез! Томмазо не терпелось заглянуть в будущее. Не исключено, что все планеты населены людьми, которые тоже, вероятно, воображают себя находящимися в центре вселенной! Как они там живут, счастливей или несчастней, чем люди на Земле?
Гордость за Галилея сменилась чувством тревоги. Кампанелла слишком хорошо знал, как жестоко расправляется церковь со смельчаками, которые отстаивают истины, противоречащие священному писанию. Джордано Бруно, проповедовавший идею бесконечности миров, был после восьми лет сурового заточения сожжен на костре. Неужели инквизиторы вырвут из рук Галилея его подзорную трубу, бросят его в темницу и будут силой заставлять отречься от истины?
Судя по всему, инквизиторы еще не разобрались в сущности его наблюдений. Ни сам Галилей, ни его друзья не отдавали себе полностью отчета в том, какую грозу они навлекут на себя в недалеком будущем. Кампанелла предвидел события, которые разразились несколько месяцев спустя. Он считал, что надо действовать без промедления. Позволительно было идти на любую хитрость, лишь бы спасти большого ученого от неминуемых преследований. Он считал, что для этого есть только один путь. Надо было с самого начала утверждать, что открытия Галилея предсказаны отцами церкви и совершенно не противоречат суждениям св. Климента, Хризостома и др. Разве объективная сущность открытий Галилея потерпит большой вред от того, что будет снабжена благочестивыми высказываниями?
Кампанелла написал Галилею письмо. Он вспомнил об их встрече в Падуе, восторженно отозвался о его открытиях и тут же дал совет, на каких из отцов Церкви следует ссылаться.
Кампанелла напрасно ждал ответа. Писать осужденному еретику Галилей побоялся.
Все строгости по отношению к Кампанелле были недостаточно действенны. В конгрегацию Святой службы постоянно поступали сведения, что, несмотря на надзор, Кампанелла продолжает писать и его сочинения в списках широко расходятся по Италии и даже проникают за границу. То и дело из Рима в Неаполь приходили приказы, ставшие трафаретом:
«Произвести в тюрьме тщательный обыск, отобрать рукописи и принять меры, чтоб Кампанелла был лишен всякой возможности писать…»
Чаще всего обыски не давали никакого результата. Иногда удавалось найти огрызок пера или чернильницу, вылепленную из хлеба. А где его писания?! Томмазо невозмутимо пожимал плечами: мало ли что можно обнаружить в камере, где до него сидели десятки людей. Сам-то он, помня строжайшие приказы, давно уже ничего не пишет.
Но в мае 1611 года Кампанеллу постигла неудача. Он не успел, передать на волю законченных книг «Астрономии», и во время внезапного обыска они были схвачены служителями инквизиции.
Этот случай вызвал новые осложнения. Апостолический нунций, ссылаясь на то, что испанские власти не в состоянии обеспечить должной изоляции опаснейшего еретика, настоятельно потребовал, чтобы вице-король приказал закончить дело о заговоре и передать узника римской инквизиции. В Неаполе снова стали усиленно распространяться слухи, что это всего лишь очередная попытка Рима вырвать Кампанеллу из рук испанцев. Вице-король, чтобы отвязаться от нунция, повелел запереть Кампанеллу в более надежную камеру.
Еще два года прошло в сырой одиночке, которая заставляла его часто вспоминать подземелье Кастель Сант-Эльмо. Свидания были категорически запрещены. Он месяцами никого не видел, кроме надзирателя и солдат. Лишь изредка навещал его духовник, приносивший записки от Серафино. Кампанелла почти ничего не знал о том, что творилось за стенами тюрьмы. Его очень беспокоила судьба Галилея. Он уверен, что вокруг его открытий началась ожесточенная борьба. Как жаль, что он не может принять в ней участия!
Все силы он отдавал тому, чтобы, перехитрив тюремщиков, продолжать работать. Свою «Медицину», состоявшую первоначально из двух частей, он так дополнил и расширил, что она теперь насчитывала целых семь книг. Он написал «Диалектику», «Риторику» и «Поэтику». В Италии вряд ли бы нашелся человек, который взял бы на себя смелость нелегально издавать книги узника инквизиции. Поэтому Кампанелла все чаще и чаще возвращался к мысли, что книги следует напечатать за границей. Многие его произведения, в том числе и «Город Солнца», были написаны по-итальянски. Это, разумеется, затрудняло знакомство с ними читателей, не владевших итальянским языком. Кампанелла решил перевести свои работы на латынь. Он перевел трактат «О смысле вещей» и теперь переводил «Великий эпилог». Желание во что бы то ни стало дожить до того дня, когда где-нибудь за границей, во Франции или Германии, выйдет в свет «Город Солнца», помогало ему переносить самые тяжелые испытания.
Год 1613 принес Кампанелле некоторое облегчение. Новый комиссарий инквизиции не так ревностно, как его предшественник выполнял приказы, присылаемые из Рима, и Кампанелла не замедлил этим воспользоваться. Почему бы кастеляну опять не разрешить ему свидания с теми, кто высказывает охоту его видеть? Разве дон Педро имел когда-нибудь повод быть недовольным их благодарностью? Люди едут издалека, иногда даже из-за границы, и не останавливаются перед значительными расходами, лишь бы повидать Кампанеллу. Дон Педро не пожалеет, если потихоньку от нунция начнет снова пускать к нему посетителей.
Успех превзошел все ожидания. Среди лиц, которым удалось получить от кастеляна разрешение навещать Кампанеллу, оказался и Товий Адами. Раньше они никогда не были знакомы. Уроженец Саксонии, Адами, человек очень образованный и любознательный, занимался разными науками, но особенно хорошо знал филологию. Еще в Германии ему посчастливилось прочесть в рукописи несколько произведений Кампанеллы. Он понял, что их написал человек исключительный по своим дарованиям в смелости мысли. Его потрясла трагическая судьба ученого, который уже четырнадцать лет подряд сидел в тюрьме и, несмотря на самые тяжелые условия, ухитрялся продолжать работу. Товий Адами мечтал когда-нибудь встретиться с Кампанеллой. Бедность вынуждала его служить гувернером юного мейссенского дворянина Рудольфа Бинау, знакомого и земляка Христофора Пфлуга. Адами сопровождал Рудольфа в его многочисленных путешествиях. Осмотрев Падую и Венецию, они захотели взглянуть на священные камни Эллады, потом побывали в Сирии и Палестине. С Мальты они возвращались на родину. Но ведь в Германию можно ехать и через Неаполь!
