Милорадович был очень умен; он чувствовал свою ошибку и сделал все, что надо было, чтобы выказаться пред императором. Он был на великолепной скаковой английской лошади, скакал галопом по фронту, ездил взад и вперед под градом пуль и снарядов самым смелым образом. Он кричал, клялся, ругал солдат и держался все время между ними и противником.
Император был убежден более, чем когда-либо, что Милорадович – герой…»
Можно оставить на совести Александра Луи Андро Ланжерона, графа, маркиза де ла Косс, барона Кони, большинство упреков, сказанных выше в адрес Милорадовича. У французского аристократа на русской службе с Михаилом Андреевичем отношения не сложились. Как известно, Ланжерон, дослужившийся в России до чина генерала от инфантерии, ревниво относился к успехам и отличиям своих соратников по службе, не говоря уже о «худородном» генерале, командовавшем колонной, на которую обрушился главный удар наполеоновской армии.
Можно лишь добавить еще то, что русские войска, составлявшие в сражении при Аустерлице часть союзной армии, действовали по плану, составленному австрийцами и написанному перед самой баталией, вечером, на немецком языке. Известно, что в то утро густой туман, окутавший поле битвы, сыграл с союзниками, двинувшимися в наступление, самую злую шутку. И что лично Милорадович в тот день блеснул бесстрашием, презрением к смерти, но – увы, изменить ход Аустерлицкого сражения он просто не мог.
И что сам Ланжерон, начальствовавший 2-й колонной, не блистал на том же поле брани. Винить же в общей неудаче перед потомками командира другой колонны, думается, не самое пристойное дело для мемуариста.
Следует вспомнить еще и то, что великий в мировой истории венценосный полководец Наполеон I Бонапарт считал викторию французского оружия при Аустерлице самой большой звездой в созвездии военных побед. Битву проиграли по большому счету не командир 4-й колонны и даже (что доказано исследователями) не главнокомандующий русской армией генерал от инфантерии М.И. Голенищев-Кутузов, фактически отстраненный от реальной власти. Дело было проиграно двумя союзными монархами России и Австрии, возжелавшими обрести большую славу и самолично сокрушить новоиспеченного императора Французской империи.
…После аустерлицких событий генерал-лейтенанту М.А. Милорадовичу уже вскоре довелось участвовать в Русско-турецкой войне 1806–1812 годов. Она стала заметной вехой в его полководческой биографии: на этой войне он, как военачальник, глава отдельного корпуса, впервые действовал вполне самостоятельно, принимая на бой ответственные решения.
К слову говоря, отправление Милорадовича на берега Дуная не осталось не замеченным в кругах генералитета русской армии. М.И. Голенищев-Кутузов писал ему в июне 1806 года, вспоминая события при Амштеттине и Кремсе:
«Вы уже оказали великие услуги Ваши отечеству в двух войнах, в которых Вы находились, и Ваши таланты заставляют от Вас надеяться еще больших».
Корпус генерал-лейтенанта М.А. Милорадовича вступил на театр войны, переправившись через Днестр. Оказавшись на территории Придунайских княжеств – Молдовы и Валахии, русские войска в декабре 1806 года нанесли поражение туркам близ города Бухареста, тогда валахской столицы. Бухарест «занимается стремительными действиями», не оставляя неприятелю никаких шансов на упреждение действий русских войск.
Затем состоялось сражение 14 июня 1807 года у селения Обилешти. В нем наголову оказалась разбитой армия великого визиря, так надеявшегося вступить «хозяином положения» в столицу Валахского княжества.
Обрадованный такой «знатной победой», император Александр I по-царски наградил удачливого полководца, пожаловав ему Золотое оружие – шпагу, украшенную алмазами и надписью «За спасение Бухареста». С этим клинком Михаил Андреевич старался не расставаться до конца своих дней.
16 сентября 1809 года Милорадович отличился в большом сражении при Рассевате. Здесь значительные силы турок были разгромлены наголову и обращены в бегство «с рассеиванием по местности».
Рассеватская виктория принесла Михаилу Андреевичу долгожданные и заслуженные личной доблестью и редким умением водить войска в бой эполеты генерала от инфантерии. Высочайший указ о том состоялся быстро, 29 сентября.
…После возвращения с берегов Дуная в российские пределы М.А. Милорадовича ждало назначение генерал-губернатором в Киев. Одновременно ему вверялись войска, квартировавшие на Киевщине; он обладал и военной, и гражданской властью. Думается, что новоиспеченный генерал от инфантерии прекрасно понимал, что Россию ожидает в скором времени большая континентальная война. О противнике гадать не приходилось.
Михаил Андреевич относился теперь к высшему генералитету русской армии и потому попал в поле зрения резидента французской разведки, сотрудника посольства капитана де Лонгерю. Тот составил описания военачальников России, с которыми лично ознакомился император Наполеон Бонапарт, желавший знать «завтрашних соперников в лицо». О генерале от инфантерии Милорадовиче он прочитал следующее:
«38 лет, военный губернатор Киева, пользуется большой популярностью, но не очень хороший генерал; в военном искусстве никогда не делал больших успехов; прежде был адъютантом маршала Суворова, и это во многом способствовало его возвышению. В начале войны с турками командовал авангардом и там получил чин полного генерала. Дурной человек, проевший все состояние…»
…С началом Отечественной войны 1812 года Милорадовичу поручается формирование в Калуге запасных полков из новобранных рекрутов для действующей армии. То есть командовал Калужским резервным корпусом, основу которого составляла пехота. Это был самый значительный армейский резерв, который готовился к началу новой большой войны в Европе. Голенищев-Кутузов, получив назначение стать во главе действующих армий, не промедлил обратиться к генералу от инфантерии М.А. Милорадовичу со следующим приказанием:
«…Нынешний предмет состоит в преграде пути неприятельскому в Москву, к чему, вероятно, и все меры командующими нашими армиями предприняты.
Но знав Вас с войсками, Вашему Превосходительству вверенными, в расположении от Москвы до Калуги, поставлено в виду войскам иметь вторичную стену противу сил неприятельских на Москву по дороге от Драгобужа (Дорогобужа), в той надежде, что Вы, расположа войски, Вам вверенные, сообразно сему предмету, противупоставите силам неприятельским их мужество и вашу твердость с тем, что найдет враг наш другие преграды на дороге к Москве, когда бы, паче чаяния, силы 1-й и 2-й Западных армий недостаточны были ему противостоять.
