– Ваши любимые героини в истории?
– Шарлотта Корде, великая княгиня Елизавета Федоровна.
– Ваш любимый герой в литературе?
– Алеша Карамазов.
– Героиня?
– Настасья Филипповна, Незнакомка.
– Ваше любимое кушанье?
– Не замечаю, что ем, потому что всегда спешу.
– Любимые имена?
– Иван, Вера, Ольга, Сергей.
– К чему больше всего питаете отвращение?
– К предательству.
– Кого больше всего ненавидите из исторических деятелей?
– Врагов России и русского народа. Сегодня тех, кто предает интересы России, превращая ее в американскую колонию.
– Каково ваше нынешнее внутреннее состояние?
– Героический пессимизм и стойкость при поражениях. Вера в победу России и подчинение этому всей моей жизни.
– К какому пороку имеете больше всего снисхождение?
– Любвеобильности и наивной вере. Ваш любимый девиз?
– Честь и верность!
– Следите ли за развитием политической жизни?
– Я монархист. Надеюсь, что скоро монархия восстановится. Для этого нужен такой человек, как Франко. И он скоро появится. Он ходит среди нас…
Главным предметом волнений и треволнений художника всегда оставалась Россия, ее народ. Стоит прочитать книги отзывов с любой его выставки – какие восторженные чувства излиты в них! Вот одна из характерных записей: «Я будто напился чистой родниковой воды. В ваших полотнах – наша русская земля и наш русский человек. Познакомившись с выставкой, стал лучше понимать, какие мы есть и, главное, какими мы должны быть. У ваших картин удивительное свойство – они живут и говорят о том сокровенном, чего мы все ждали… Спасибо вам за праздник души, сердца и ума! Вы не только вдумчивый художник, но и философ, глубоко понимающий жизнь». Или еще: «Вы – художник-мыслитель. Вы первый в наши дни заговорили о корнях духовных, о том, что всегда питало любое искусство. Духовность, память народная, боль и заботы нашего сложного времени на ваших картинах…»
О сущности национального гения вряд ли кто сказал лучше, нежели Иван Ильин: «Жизнь народного духа находит себе в творчестве гения сосредоточенное и зримое выражение. Гений говорит от себя, но не за себя только, а за весь свой народ… Гений подъемлет и несет бремя своего народа, бремя его несчастий, его исканий, его жизни, его исторического и естественного существования; и подняв его, он несет его творчески к духовному разрешению всех его узлов и трудностей». Это будто сказано о Глазунове, чье искусство стало великим примером жертвенного служения Родине.
В последнее время на Западе и среди соотечественников наблюдается новая трактовка творчества Ильи Глазунова, обладающего некой действенной мистической силой. Когда я узнал, что в период работы Глазунова над портретом папы римского в Италии проходили семинары, где его искусство рассматривалось как искусство «мистического реализма», то не особенно этому удивился. На Западе принято давать «товарное» обозначение всякому явлению.
А вот что сказал писатель Александр Проханов о картине художника «Россия, проснись!»: «Русский спецназ, воюющий в Чечне, берет репродукцию этой картины, в которой всякий любящий Россию человек увидит себя. У Ильи Глазунова любовь к России уникальна. Да, все мы любим Россию. Патриотов у нас много. Но глазуновская любовь – не просто генетическая. Она даже не религиозная, не культурно-историческая – это какая-то мистическая любовь…» И далее: «Нет ни одного серьезного деятеля в современном русском движении, который бы не был окормлен на том или ином этапе Ильей Глазуновым. Нет никого, к кому бы он не приложил свою руку, с кем не пообщался, кто бы не унес из его мастерской глоток этой волшебной глазуновской русской субстанции. Все прошли через его русский ковчег. И Кожинов, и Солоухин, и Куняев, и ваш покорный слуга… Мессианство глазуновское может быть равно его живописи и столь же важно».
Работы Глазунова видели и в пылающем Приднестровье на Кошинском разъезде, и в Югославии, когда она подвергалась агрессии со стороны НАТО…
Так что мистика мистике рознь.
Все свои подвижнические дела Глазунов совершал, опираясь не только на своих друзей и единомышленников, но и на незримую духовную поддержку миллионов поклонников своего творчества. Но самой главной отрадой в жизни была его жена Нина. Сколько проникновенных строк посвящено ей в книге художника «Россия распятая». «Нежное девичье лицо в моей работе «Любовь» – это Нина. Она была так не похожа на всех, кого я знал до нее! Меня навсегда поразило сочетание в ней трепетной женственности девушек Ренуара и внутренней волевой силы, присущей героиням Тургенева и Достоевского. С первой встречи и до сего дня я не расстаюсь с Ниной, озарившей мою жизнь спокойной ясностью своих рассветных глаз». «Вера жены в мою предначертанную Богом миссию давала мне великую силу и спокойствие, которые помогали выстоять в страшной борьбе».
Талантливая художница, блистательный знаток истории костюма, она была живой и трепетной душой дома, сердечно и заботливо относившись к каждому из друзей, переступавших его порог.
Но горе утраты любимого и преданного человека, незаменимой помощницы в трудах и борьбе не сломило Глазунова. С неистовой энергией продолжал он свою творческую и общественную деятельность, вовлекая в нее все более широкий круг людей.
О воздействии Глазунова на мыслящих людей Валентин Распутин сказал: «Просветителем многих из национально просветившихся… был Илья Глазунов…» А выдающийся композитор Вячеслав Овчинников, которого в свое время Илья Сергеевич и Нина знакомили с сокровищами Эрмитажа и Русского музея и во многом просвещали, однажды признался Глазунову: «Я всегда буду благодарен тебе и Нине, что вы вырвали меня из объятий сатаны.
Ведь когда мы познакомились, я увлекался додекако-фонией авангардной музыки. Что было бы со мной?»
В отношении к Глазунову проявляется отношение к России не только его друзей, но и врагов. Некогда тот же Валентин Распутин коротко и емко сказал: «Кто против Глазунова – тот против России». И действительно, нанося удары по Глазунову, его недоброжелатели стремятся нанести урон прежде всего самой России.
Его терзали за воспевание ушедшей в прошлое «патриархальной Руси», за «религиозный мистицизм», проповедь Достоевского, «уводящего Русь в монастырь». Вопреки здравому смыслу его, с одной стороны, обличали как отщепенца, искусство которого тормозит построение «светлого будущего», а с другой – как прихлебателя власти, извлекающего выгоду из портретирования королей и советской правящей верхушки.
По поводу обвинений в скандальности Илья Глазунов высказался на одной встрече со зрителями так:
