Экранизировать роман «Ночь нежна» — крайне сложная задача. Она оказалась не по зубам профессиональнейшим сценаристам. Было бы наивно рассчитывать, что Вы справитесь с этим за недельку-другую или даже за несколько больший срок. Я уверен, что у Вас это всё равно получится быстрее, чем у других известных мне писателей, но надеюсь, что Вы не будете спешить и передадите всю глубину взаимоотношений героев, сохраните всё то прекрасное, что есть у Фитцджеральда.
С наилучшими пожеланиями,
ДОС{411}
Скоро Гари уже платили огромные деньги за написание или переделку сценариев. Так, в 1962 году он совместно с Джеймсом Джонсом сочинял диалоги к крупнобюджетной ленте The Longest Day («Самый длинный день») о высадке союзных войск в Нормандии. Этот фильм был снят режиссерами Кеном Энрекином, Эндрю Мартином и Бернардом Викки по заказу киностудии «XX век — Фокс» и отличался превосходным актерским составом: в картине были заняты Ричард Бартон, Роберт Митчум, Генри Фонда, Бурвиль, Арлетти.
Гари приглашали на вечеринки у Дэни Кей, Фреда Астора, Фрэнка Синатры, Сесила Б. Де Милля. Ему довелось ужинать с Гарри Купером, Кёрком Дугласом, Кэтрин Хэпберн, проводить воскресенья в элегантном обществе в Палм-Спрингз — курорте для миллиардеров, где он прыгал с парашютом. Познакомился он с Мэрилин Монро, Ланой Тёрнер, Авой Гарднер, был влюблен, и взаимно (хранил ее фотографию), в Веронику Лейк, которая умерла в 50 лет от алкоголизма. Подружился с Шарлем Буайе, Луи Журданом и Марселем Далио.
Известный продюсер Уолтер Венгер, у которого в свое время был сценаристом Фрэнсис Скотт Фитцджеральд, предложил Гари сыграть роль Цезаря в «непритязательном» цветном фильме «Цезарь и Клеопатра» в паре с Джоан Коллинз. Гари, то и дело сидевший ради сохранения фигуры на изнуряющей диете из стручковой фасоли, цикория и тушеных яблок, был польщен и с сожалением выбирал между дипломатией и кинематографом. Ричард Бартон и Элизабет Тейлор, которые в итоге были утверждены на главные роли, превратили эту малобюджетную картину в блокбастер, собравший 27 миллионов долларов. Но настоящими кумирами Гари были Гарри Купер, Билли Уайлдер и Джон Форд — последний научил его курить сигары и подарил совершенно мятую серую шляпу из магазина «Баллок» в Сан-Франциско. Как знать, что ответил бы Гари, предложи ему эту роль его приятели Уайлдер или Форд. Впрочем, Гари не питал иллюзий насчет такой дружбы:
Тут дружба держится на профессиональной основе, на моментах совместной работы — общий фильм, общий сценарий, а потом всё испарилось. Причем возможны два пути развития событий: или они становятся всё успешнее, идут в гору и оставляют тебя позади — и вот ты уже не на одном «уровне» с ними. Или же сборы с их фильмов становятся всё меньше, их рейтинг падает, и они начинают тебя избегать, потому что им стыдно, они чувствуют себя виноватыми и думают, что тебе с ними неловко. В этом мире общаются не люди, а рыночные стоимости{412}.
Норман и Титими ловили в саду колибри. На первом этаже консульства фоном звучали восточные мелодии, а на стульях и диванах громоздились папки, рукописи, книги. Лесли продолжала работу над «Саблями рая», в то время как Гари, завершив «Корни неба», планировал написать нечто вроде автобиографии — не оставляя, впрочем, и замысла сатиры на ООН, о которой говорил Опно.
Переговоры между издательствами «Галлимар» и «Кальман-Леви» по поводу контракта с Гари близились к успешному завершению{413}. Мишель Галлимар в письме от 22 февраля 1956 года высказал писателю свое сомнение в существовании рукописи, который тот ему обещает вот уже несколько лет, и не забыл спросить, какое впечатление произвела на него Мэрилин Монро{414}.
Гари пришлось набело переписать все 550 первых страниц версии «Корней неба», чтобы его секретарь мадам Рукье могла разобрать написанное. И 5 апреля он отправил два экземпляра долгожданной рукописи морским путем, а 22 апреля — еще один экземпляр самолетом в издательство «Галлимар». Посылка была доставлена в издательство 2 мая с дипломатической почтой. Гари был полон тревоги и нетерпения. Всякий раз, завершая роман, он не мог дождаться, когда увидит его в печати. Он потребовал предоставить один пробный экземпляр для Андре Мальро и торопил издателя, чтобы книга вышла в середине сентября. Литературный агент Одетта Арно его в этом поддерживала.
Мишель Галлимар дал почитать рукопись Жану Лемаршану{415} и Альберу Камю, чтобы Гари мог воспользоваться их советами и внести в текст поправки до начала набора: «Я отошлю тебе их рецензии, делай с ними что хочешь, но только потом не надо нас упрекать, как было с „Цветами дня“». Гари как всегда вскипел и заявил в ответ: «Я многое мог бы тебе сказать по этому поводу, но, видимо, тема закрыта. Сколько я с тобой имею дело, так было всегда»{416}.
Мишель осторожно попытался убедить Гари подождать до февраля, потому что это «лучшее время для выхода книг, не претендующих на Гонкуровскую премию». В качестве довода он приводил также то обстоятельство, что рукопись была сдана поздно, а типографии в августе не работают. Наконец, если готовить выпуск «Африканского воспитания» прямо сейчас, Гари не сможет воспользоваться помощью двух своих рецензентов.
15 мая Мишель Галлимар сообщил Гари, что Лемаршан и Камю ознакомились с его рукописью. Оба были в восторге. Жак Лемаршан написал автору:
Я чудесно провел два дня в компании Ваших слонов и полюбил их вместе со всеми их бородавками. Камю тоже прочел Вашу книгу и проникся к ней не меньшей симпатией… Сейчас я должен Вам говорить исключительно о бородавках Ваших толстокожих, что и спешу сделать{417}.
Камю был убежден, что Гари — большой прозаик. Он видел в нем творческий огонь, отличающий, скорее, русских и англоязычных авторов, чем французских — последние часто пишут, не будучи писателями. Тем не менее он порекомендовал Гари убрать ряд повторов, сжать некоторые фрагменты, а также исправить синтаксические ошибки и погрешности стиля. «Тебе нужно довольно внимательно пройтись по всему тексту — в нем, насколько я могу судить, попадаются ошибки, особенно в согласовании времен». В издательстве надеялись, что Гари не станет злоупотреблять исправлениями на гранках, ведь это значительно увеличит затраты на публикацию.
Гари в лихорадочном темпе проверил текст, вернул его с пометой «в печать» и предложил два варианта названия: «Прихоти неба» и «Силуэт на горизонте». Он предпочел бы переработать книгу с учетом замечаний Андре Мальро. Но тот не отвечал на запросы Гари вплоть до 20 февраля 1957 года, когда наконец соизволил указать автору на ряд неточностей!
