КАРПОВ. Все читать?.. (Ищет бумагу, потом читает.)
Образ маленький святого архистратига Михаила в серебряной вызолочной ризе. Один.
Крест маленький, вызолочный с мощами. Один.
Писем разных лиц и от родных – 17.
Собственных сочинений покойного на разных лоскуточках бумаги – кусков семь…
Поздний вечер. Разошлись игроки.
В ресторации – один ЛЕВ СЕРГЕЕВИЧ. Сильно пьян. Входит, видно, разыскивавший его ДОРОХОВ.
ЛЕВУШКА (не глядя, обыденным тоном). Руфин, я все понял! Они убили его!
ДОРОХОВ. Кто?
ЛЕВУШКА. Кавалергарды!
ДОРОХОВ. При чем тут кавалергарды?
ЛЕВУШКА. Как?.. Дантес – кавалергард. Мартынов – кавалергард… Сначала брата, потом – Мишу. Убили! Ты не знаешь их, как я знаю. Они – полк предателей…
ДОРОХОВ (спокойно). Ты преувеличиваешь!
ЛЕВУШКА. Ты их не знаешь!.. В 37-м они все как один стояли за Дантеса!
ДОРОХОВ. Ну за кого-то ж им надо было стоять!.. Дантес был их полку!..
ЛЕВУШКА. Нашего полку прибыло! (Усмехнулся.) Первый полк русской гвардии встает горой за какого-то прощелыгу-иностранца!
Они все предатели. До одного.
ДОРОХОВ. Преувеличиваешь!
ЛЕВУШКА. Декабря 14-го – они первые пришли на помощь тому!
ДОРОХОВ. Ну и что? Не одни они!
ЛЕВУШКА. Они там сталкивали под лед раненых московцев! Сам видел!
ДОРОХОВ. Ты разве был на площади?
ЛЕВУШКА. Был. А ты не знал? Ты молод, вообще, и многого не знаешь!
ДОРОХОВ. Как же тебя не замешали?
ЛЕВУШКА. Да так… Я, понимаешь, все бегал, смотрел – ты ж знаешь меня! Пока соображал, то да се, кто за кого, – и день прошел. День короткий. Декабрь!
Давай кричать: «Кавалергарды – предатели!»
ДОРОХОВ. Не надо ничего кричать!
ЛЕВУШКА. Давай крикнем вместе: «Кавалергарды убивают поэтов!»
ДОРОХОВ. Тише!
ЛЕВУШКА. Я один! (Кричит.) «Преторианская гвардия убивает русских поэтов!»
ДОРОХОВ дает ему пощечину, легко и негромко.
ЛЕВУШКА. Што-с?
ДОРОХОВ. Ничего. (Спокойно.) Но я ведь никогда не был кавалергардом – ты знаешь…
ЛЕВУШКА. Руфин! Ты, кажется, ударил меня!
ДОРОХОВ. Тебе показалось.
ЛЕВУШКА. Да! (Держась за щеку.)
ДОРОХОВ. Нет!
ЛЕВУШКА. Я тебя вызываю!
ДОРОХОВ. А я не стану драться с тобой.
ЛЕВУШКА. Ладно! (Вдруг тоскливо.) Ты их не знаешь, как я их знаю. Кавалергардов!..
ДОРОХОВ. Может…
ЛЕВУШКА. У них свои понятия о чести. Не наши!..
ДОРОХОВ. Да, нас ведь с тобой не взяли б в кавалергарды – мы ростом не вышли!
ЛЕВУШКА (пьяно хихикнул). Да! Хотя на коне и в постели – все одного росту! (Вдруг зверея.) Я их вызываю! Их всех! Весь полк!
ДОРОХОВ (спокойно). Завтра вызовешь! Завтра!
ЛЕВУШКА. Не веришь? Я вызываю их!
ДОРОХОВ. Ладно. Пойдем!.. Тебе одному нельзя – с целым полком. А мы – вдвоем – мы, может быть, справимся! (Обнял и пытается увести его.)
ЛЕВУШКА (вдруг останавливаясь). Руфин, скомандуй! «Сходитесь или я вас разведу!»
ДОРОХОВ (ровно и тихо). Сходитесь или я вас разведу!
ЛЕВУШКА (вытянул указательный палец в темноту). Пли! Пли! Пли! Дайте мне еще одного кавалергарда! (И, сотрясаясь в рыданиях, упал на грудь Дорохова. Пауза. Почти спокойно.)
Я вспомнил. Был такой Фома Лермонт – древний шотландский бард и пророк. Это за ним феи послали белых оленей!
(Пауза. В зал – очень громко.) Поэты не умирают, господа! За ними приходят белые олени!
Ушли.
Спустя какое-то время на лестнице, на площадке появился ПОЛКОВНИК в домашнем халате.
ПОЛКОВНИК. Кто тут кричал? (В темноту.) Я спрашиваю – кто кричал?..
Из темноты вынырнул КАРПОВ и ровным голосом:
– Майор Пушкин, ваше высокоблагородие! С ним – солнечный удар! (Постучал себя по голове.)
ПОЛКОВНИК. Передайте майору Пушкину, что я не слышал, к сожалению, того, что он говорил, и потому прошу его завтра зайти ко мне!
Пауза.
– Ты обещал мне реестр вещам покойного Лермонтова. Что там осталось от него!
Пауза. Темно.
ГОЛОС КАРПОВА. Шкатулка орехового дерева с бронзом – одна…
…Ножик перочинный с ножницами и другой небольшой сломанный – два.
Кисть для бритья с ручкою Нейзильбер…
Бритв в черных черенках в футляре – две.
…Мундир поношенный – один.
…Брюк одне новые, другие поношенные, суконных форменных – двое.
…Шаровары поношенные – одне.
Таковые же, серого сукна, поношенные – одне…
…Эполет мишурных пар три!.. (Голос переходит в монотон, еще какое-то время не исчезая совсем.)
На просцениуме появился ПОЛКОВНИК в домашнем халате и невидимому собеседнику, в зал:
– Вам следовало обратиться к полковнику… э-э… (Затруднился фамилией.) Кушинникову! Он вел дело.
(Помолчав.) Понимаю! Обычная для нас, русских, сторонность – к чинам жандармского ведомства, к голубому мундиру. Зря, в сущности! Там тоже есть порядочные люди – как везде! Дело ваше, конечно!
Белые олени?.. Не масонское что?.. Не припоминаю!..
(Еще помолчав.) Такие дела! Мы что-то упустили – где-то, когда-то!.. В каких-то годах… Теперь уж не поймешь, где и когда!..
Вы читали последнюю сводку из-под Севастополя?..
Пауза.
ГОЛОС в монотоне почти без различения слов – продолжает читать список вещей, оставшихся от усопшего Лермонтова.
Конец
Ленинград. 1970-е…
Редакция 2013 г.
Эйхенбаум Б. М. Герой нашего времени // Статьи о Лермонтове. М.-Л., 1961. С. 270.
Там же. С. 271.
Там же. С. 273.
Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследие. М.-Л., 1941. Т. 43–44. С. 580.
Лермонтов М. Собр. соч. В 4 т. 1979–1981. Т. 4. С. 404. Письмо 30. Здесь и далее все тексты Лермонтова приводятся по этому изданию. Вне специально оговоренных случаев – курсив и подчеркивания мои. – Б. Г.
