В мае распространился слух о приближении огромной турецкой армии. В Каневе началась паника, жители бежали на Левый берег. Но турки так к Дорошенко и не пришли. Они захватили Рашков и Могилев, а затем распустили татарские загоны по Волыни.
От гетмана теперь уходили ближайшие люди. Бежал, прихватив ценные документы, генеральный писарь Василий Кочубей. Гетмана все больше ненавидели. Прямо в Чигирине работал невольничий рынок, где татары и турки продавали свою добычу. А когда пришло известие, что султан приказал Дорошенко выслать в Порту пятьсот девушек и юношей до 15 лет, возмущение вышло из-под контроля и гетман вынужден был три дня прятаться по лесам под Чигириным.
Символом приближавшегося конца стала смерть друга и советника гетмана Киевского митрополита Тукальского, скончавшегося в июле 1675 года. Митрополит испытал сильный стресс, когда одна граната разорвалась в его доме во время бомбардировки Чигирина войсками Ромодановского летом 1674 года. От страшного потрясения он ослеп, у него отнялись ноги. Говорили, что перед смертью Тукальский заклинал Дорошенко отказаться от турецкой протекции и принять царское подданство. Похоронили митрополита в Троицком монастыре Чигирина84. Впоследствии, при оставлении города в 1678 году, казаки вывезли его тело в табор и перезахоронили в Лубенском Мгарском монастыре. Но покоя митрополит так и не обрел. В 1709 году, чиня расправу над «мазепинцами», Петр I приказал уничтожить могилу Тукальского.
Что касается грозных соседей, то они пытались разыгрывать различные политические комбинации. Собеский, сам имевший огромные имения в Украине, ни за что не хотел отдавать ее русским. Он заигрывал с турками и вел с ними переговоры о возможности союза против Московского государства и одновременно уговаривал царя начать совместную военную акцию против Порты. В Москве помогать полякам не хотели и, наоборот, считали возможным воспользоваться тяжелым положением Дорошенко и Польши, чтобы все-таки присоединить к себе Правобережье.
Самойловичу, конечно, очень хотелось покончить с Дорошенко, но он боялся появления татар и турок. Он предлагал дождаться осени, и уже если орда не придет, то собрать все русские войска Ромодановского и выступить в поход. С другой стороны, Самойлович был категорически против соединения с польско-литовской армией, так как это затруднило бы объединение Украинского гетманства. Наконец, в середине августа он выступил из Батурина, встретился с Ромодановским и через месяц они вместе прибыли к Каневу. Узнав об этом, Дорошенко написал Самойловичу письмо, призывая не грабить несчастные украинские местечки, не проливать больше братской крови и во имя сохранения Украины помириться. Но эти патриотичные призывы разбивались о глухую стену.
Тогда Дорошенко пошел на неожиданный шаг: он пригласил приехать к себе из Запорожья неугомонного атамана Сирко и 12 октября принес перед ним присягу на Евангелии в подданстве царю85. После этого состоялся молебен за здоровье Алексея Михайловича. Дорошенко отдал клейноды Сирко, и целый день в честь знаменательного события стреляли из пушек. В знак примирения были выпущены все пленные, и Сирко вернулся в Запорожье.
Обо всем этом гетман сообщил и Самойловичу, подписавшись уже «гетманом Войска его царского пресветлого величества Запорожского»86. То, что присяга действительно имела место, написал в Малороссийский приказ и Сирко, прося царя принять Дорошенко.
Запорожский атаман, ненавидевший Самойловича, рассылал по Украине универсалы, призывая прекратить военные действия против Дорошенко и сзывая всех на раду. Учитывая тот авторитет, который имело Запорожье для всего украинского казачества и личное влияние Сирко, эти действия были очень опасными для Самойловича. Особенно боялся он возможности «черной рады», так как знал свою непопулярность среди простых казаков. Поэтому, в свою очередь, посылал в Москву письма, уговаривая не верить Дорошенко. Он доказывал, что гетман просто старается выиграть время, а на самом деле и не думал всерьез принимать царское подданство.
Между тем царь издал указ, согласно которому из-за позднего осеннего времени следовало распустить войска Самойловича и Ромодановского и вернуться домой. Оба они отчаянно писали Дорошенко, чтобы он прибыл к ним и снова присягнул царю. После некоторого раздумья Алексей Михайлович поручил улаживать дело с гетманом Самойловичу. Тот очень обрадовался и, прежде всего, потребовал, чтобы ему были присланы турецкие санджаки (т. е. символы власти, данные султаном)87.
Но Дорошенко боялся вести дела через Самойловича. Он выслал своего посланца в Москву, обещая отдать санджаки и объясняя, что он не едет к Ромодановскому, опасаясь, как бы его противники с ним не расправились (некогда он сам так поступил с Брюховецким). Царь написал гетману ласковую грамоту, величая его «Петром Дорофеевичем» (высшая милость по московским понятиям), обещая забыть все былое, гарантируя безопасный проезд к Самойловичу и Ромодановскому и приглашая со всеми родственниками приехать в Москву88.
Продолжая сидеть в Чигирине, Дорошенко переписывался с Самойловичем, а в это время, в середине января 1676 года, его посланцы во главе с тестем Павлом Яненко-Хмельницким привезли в Москву санджаки. Были переданы бунчук и два знамени, а булаву, лично врученную султаном Дорошенко под Каменцом-Подольским, гетман оставил себе, «чтоб ему было с чем самому приехав царскому величеству челом ударить»89. В Кремле состоялась торжественная церемония получения турецких санджаков.
Этот триумф Алексея Михайловича стал последним в его жизни. Через несколько дней в возрасте 47 лет он умер. Он еще успел составить грамоту, в которой требовал, чтобы Дорошенко повторил присягу перед Самойловичем и Ромодановским, гарантировал гетману свободу, освободил из Сибири его брата и обещал защищать от турок Чигирин и окрестности.
Для приведения к присяге новому царю к Самойловичу был выслан и. Ржевский. Другой дворянин должен был принимать присягу у Дорошенко в Чигирине. Это Самойловичу страшно не понравилось, и он уговорил русских к Дорошенко не ездить. Что касается гетмана, тот сидел в Чигирине и клялся, что «поповичу» (т. е. Самойловичу) булаву не отдаст. Сирко раду не собирал, но по пьянке посылал угрозы в адрес Самойловича90.
Так, в подвешенном состоянии все и продолжалось до июля, когда пришел указ нового царя идти на Дорошенко походом. В начале сентября передовой отряд русско-казацких сил в количестве двадцати тысяч человек под командованием стольника Григория Косагова и генерального бунчужного Л. Полуботка подошли к Чигирину. Завязался было бой, но Дорошенко его прекратил и начал переговоры. В это время на собравшейся в Чигирине раде было решено принять подданство царя.
