В те годы я не имел возможности ознакомиться с зарубежным опытом. Главный архитектор, побывавший в командировках за границей, осторожно и критично высказывался не в нашу пользу. И подкреплял свои слова многочисленными фотографиями. Со временем и для меня открылся мир. В первую очередь удивляло, что в Советском Союзе технический прогресс в создании средств уничтожения соседствовал с отсталостью условий жизни его граждан. Великие творения человеческого разума рождались в условиях жесткого подавления любого свободомыслия. Как тут не вспомнить Андрея Дементьева:
Великое время.
Ничтожные дни:
Посеяли семя,
А выросли пни.
Чем выше я восходил по крутым ступеням жизни, тем явственнее ощущал постоянный прессинг искусственных ограничений. Поэтому мне не всегда удавалось погружаться в увлекательный мир творчества. Тем не менее я почти никогда не скучал: не было свободного времени. Правда, подсознательно сопротивлялся пассивному безделью, повторяемости, однообразию.
В институте, в условиях идеологических метаний ошалевшего главы государства, до предела были сжаты сроки проектных работ по ряду важных объектов. Помимо текущей тематики руководство поручило нам заняться проектом реконструкции Станкостроительного завода в городе Егорьевске Московской области.
Когда с группой опытных специалистов мы выехали на место, то сразу стало понятно, что технически и экономически целесообразно возвести рядом новое современное предприятие. Старое, находящееся в аварийном (и даже «дряхлом») состоянии, следовало законсервировать, а наименее ветхие постройки – использовать для изготовления дефицитного ширпотреба.
Технико-экономическое обоснование полностью подтвердило позицию специалистов. Однако высокие чиновники из министерства просто проигнорировали эти выводы. Их демагогические речи о «бережном сохранении и обновлении старых предприятий, имеющих историческую значимость» совершенно не были созвучны с реальностью.
Институт больше года упорно «штопал» изношенную, дырявую «плоть» обреченного завода. Когда проект реконструкции, рожденный в заведомо неоправданных муках, находился в стадии завершения, нас ошарашила новость. На заводе произошел пожар, который почти полностью его уничтожил. Наиболее вероятные версии сводились к короткому замыканию или нарушению техники безопасности. Цена истины оказалась слишком высокой! Так, по милости чиновников, было безвозвратно упущено время для стройки нового, современного предприятия.
Главный архитектор перебросил меня на разработку зарубежной тематики. В эти годы через приоткрытый железный занавес стали просачиваться во внешний мир наши проекты промышленных предприятий. В основном заказчиками были третьи страны[82], вступившие на путь интенсивного экономического развития. Условия, предлагаемые СССР, были для них выгоднее. Наше сотрудничество способствовало и распространению социалистических идей.
Я с обычным рвением включился в эту работу. Предстояло создать концепцию с наглядным демонстрационным материалом для машиностроительных предприятий в Албании и Китае. Руководство института обещало группу специалистов, включая меня, командировать в эти страны. Звучало, конечно, заманчиво. Правда, моя природная доверчивость с возрастом заметно притупилась. В том, что правда и обещания очень часто основаны на лжи, убеждался с горечью и неоднократно.
Речи приторные, а обман – горький
Ничего не подозревая, я увлеченно занимался построением перспективы будущих предприятий в Тиране и Ухани с птичьего полета. Это был давно пройденный этап для уровня руководителя архитектурной группы. Но, по собственной воле, я решил «тряхнуть стариной». Мне было интересно.
От творческого порыва отвлек внутренний звонок из секретариата директора. Приглашали к нему в кабинет. К тому времени уже произошла рокировка руководителей института. Зуев ушел на повышение в министерство. Его кресло занял бывший заместитель – Сахаров. В кабинете, помимо директора, за длинным столом восседали его заместители и представители профкома и парткома. Присутствовал также главный архитектор. Сахаров жестом указал мне на кресло в торце длинного стола. Я не понимал причины вызова, но почему-то встревожился. Сахаров с тонкой улыбкой, очень мягко и вкрадчиво обратился ко мне:
– Несмотря на трехлетний стаж работы в институте, вы стали одним из самых востребованных, перспективных и уважаемых специалистов.
Сахаров сделал паузу, по-прежнему улыбаясь и поглядывая на меня. Но очень уж приторны были его речи! Про себя я лихорадочно терялся в догадках, к чему он клонит. Продолжение не заставило себя долго ждать:
– К величайшему сожалению, при повторном рассмотрении списков на заселение дома в Черемушках мы вынуждены были вам отказать. Конечно, в следующий раз будем иметь вас в виду.
Такого я не ожидал. Полное крушение светлых надежд! Меня затрясло как в лихорадке. С трудом сдерживая себя, как в полусне, сказал:
– Но как же так? Зуев авторитетно заявил, что я включен в список, который согласован и одобрен всеми здесь присутствующими. Значит, это был обман?
– Вы напрасно обвиняете нас в обмане. Здесь все старше вас, многие – члены партии, которую справедливо называют умом, честью и совестью нашей эпохи.
Меня передернуло от этих высокопарных слов. Все еще сдерживаясь, я с дрожью в голосе спросил:
– Вы можете объяснить причину отказа – после трех лет моей работы в институте? И на стройке того самого дома – по выходным и вечерами?..
Сахаров, сохраняя любезное выражение лица, ответил:
– В том-то и дело, что ваш стаж очень мал, особенно по сравнению с другими очередниками. Кроме того, у родни вашей жены достаточно большая общая площадь. Пусть немного потеснятся ради молодой семьи!
Последние слова Сахарова взорвали меня. В сердцах я выкрикнул:
– Несправедливо спекулировать на людях, которые в войну потеряли близких! А вот вы, прикрываясь словами о справедливости, подло обманули меня!
Лицо Сахарова побагровело. Недобрый шепот прошелся среди присутствующих. Главный архитектор пытался что-то произнести в мою защиту, но его прервали на полуслове. Сахаров злобно проговорил:
– Держите себя в руках! Несмотря на эти слова, заверяю при всех, что наше отношение к вам как к специалисту останется неизменным. Если хотите продолжения разговора, обратитесь к Зуеву. Он ведь вам обещал квартиру, а не я.
Он встал. Я вышел, хлопнув дверью. Между нами образовалась незримая моральная граница. Мысли в хаотическом беспорядке распирали мозги. Было ощущение, что черепная коробка не выдержит их напора. Не в состоянии продолжать работу, я помчался домой. Жена была удивлена и одновременно рада столь непривычно раннему появлению. Дочка с радостным визгом бросилась на шею, приятно увлажнив мое разгоряченное лицо теплыми губами. От ее нежных прикосновений душевное состояние слегка уравновесилось. Когда дочь уложили спать, подробно поведал Дорите о гнусном обмане и рухнувших надеждах. Жена, в отличие от меня, относительно спокойно восприняла неприятную новость. Она ласково и нежно изложила свою позицию:
