Может, так все и продолжалось бы, но однажды вечером 8 января 1905 года в их лагерь вломились несколько пьяных французских туристов, которые сначала потребовали проводника для экскурсии в мастабу (гробницу), а потом затеяли драку с археологами. И естественно, Картер приказал охранникам защитить археологов и сами раскопки. Этот незначительный инцидент перерос в настоящую драму. Взбешенные туристы потребовали от лорда Кромера, главного английского консула в Египте, чтобы Картер официально извинился перед ними, но «упрямый глупец», убежденный в своей правоте, наотрез отказался. Мало того, решил подать в суд, а как иначе? Хулиганы должны быть наказаны! Взбешенный Масперо, хоть и неплохо относился к Картеру, вынужден был под давлением официальных лиц наказать строптивого археолога и назначил его в дельту Нила, в город Танта, представлявший очень небольшой археологический интерес. И уже в октябре того же 1905 года Картер ушел из Египетской службы древностей и стал, как сказали бы сейчас, «свободным художником». Работать гидом и делать рисунки для туристов – вот все, что ему теперь оставалось. И это после успешной карьеры! Из-за своей принципиальности он потерял почти все: любимое дело, стабильный заработок, а главное – мечту найти нетронутую гробницу! Она не давала Картеру покоя. Почему? На подобные вопросы трудно найти логичный ответ. Наверное, если бы все объяснялось логикой, мир так и не увидел бы гробницы Тутанхамона да и многих других прекрасных вещей и поступков…
А что же дальше? Несмотря на все драматические события, Картер продолжал оставаться одним из самых компетентных археологов того времени. И по старой памяти в 1907 году Гастон Масперо порекомендовал его молодому богатому англичанину лорду Карнарвону, которому врачи посоветовали поехать в Египет, так как влажный британский воздух не способствовал его выздоровлению после автомобильной аварии. Лорд был человеком активным и сидеть без дела было не в его правилах – он решил стать археологом. И работа закипела. Наконец-то Картер смог вернуться к делу всей своей жизни. Это были самые трудные, но и самые счастливые годы! Картер и Карнарвон сотрудничали пятнадцать лет, до самой смерти лорда. Лишь в 1914 году они смогли получить разрешение на раскопки в Долине царей, но Первая мировая война помешала начать работу. И только в 1917 году они взялись за дело. К тому времени никто не верил, что в Долине что-то осталось: каждый сантиметр был перекопан, Долина молчала. Так думали все, кроме Картера. Он не думал, а знал, что обязательно найдет Тутанхамона.
…Это был последний год, когда лорд Карнарвон согласился финансировать раскопки. Еще бы! Прошло уже пять лет, а результаты никак не могли оправдать затраченных средств, и немалых! Только Картер не переставал верить. И вот 1 ноября 1922 года у основания гробницы Рамсеса VI рабочие обнаружили 16 ступеней, ведущих вниз – и к давнишней мечте Картера.
Вот как вспоминал об этом мгновении сам археолог: «Я полагаю, что большинство археологов не станет скрывать, что они испытывают чувство благоговения, даже замешательства, попадая в покой, много веков назад запертый и запечатанный благочестивыми руками. На мгновение представление о времени как факторе человеческой жизни теряет всякий смысл… Самый воздух, сохранившийся здесь в течение десятков столетий, был тем же воздухом, которым дышали те, кто нес мумию к месту ее последнего отдохновения. Время исчезло, стертое множеством интимных деталей, и мы чувствовали себя почти святотатцами.
Это было, пожалуй, первым и наиболее сильным ощущением. Но вслед за ним сразу нахлынула целая волна других – счастье открытия… При мысли, что сейчас мы, может быть, перевернем непрочитанную страницу истории или разрешим одну из ее загадок, нас захватила чистая радость исследователей и одновременно – почему бы в этом не признаться? – напряженное ожидание искателей кладов«.
Кто-то говорил, что ему повезло, кто-то – что здесь не обошлось без мистики и что Картер еще до начала раскопок получил сведения, приведшие его к открытию. Как знать…
Открытие оказалось колоссальным. Последующие десять лет Картер потратил только на то, чтобы описать содержимое гробницы. В первые годы он много ездил по разным странам с лекциями и рассказами. Но в родной Англии его не удостоили даже титула кавалера Британской империи – награды, которую обычно получали за самые скромные заслуги самые скромные служащие. Однако для Говарда Картера это было не важно. Он служил только Тутанхамону и своей жизнью доказал это. И наверное, правы те, кто единственным имеющим значение в нашей жизни считают то, насколько сильно мы любим свое дело.
Нильс Бор. Физик и философ
Алексей Чуличков
Начиная работу над этой статьей, я вспомнил время, когда мы, ученики средней физико-математической школы, услышали об эпохе создания современной физики, о бурных дискуссиях Сольвеевских конгрессов, о борьбе идей, в которой рождалась новая картина мира. Имена творцов науки ХХ века: Планка, Эйнштейна, Бора, Гейзенберга, Шредингера, Паули – звучали как призыв к дерзаниям. Мы преклонялись перед великими и мечтали вслед за ними устремиться на поиски порядка и закона в хаосе экспериментальных данных.
Несовершенные фотографии первой половины ХХ века, даже в сочетании с полиграфией популярных изданий, все же донесли до нас образ физика-мыслителя со спокойным большим, немного вытянутым, «лошадиным» лицом, с умными, все понимающими глазами. Нильс Бор действительно был философом, который искал ответы на вечные вопросы бытия, изучая явления окружающего нас физического мира.
Нильс Бор
Его интерес к философии закладывался с самого детства. Нильс и его брат Харальд, известный математик, выросли в семье профессора Копенгагенского университета, члена Датской академии наук, физиолога Кристиана Бора. Особый дух этой семьи создавал как раз отец и его друзья, в первую очередь философ Харальд Хеффдинг. У них Нильс учился вгрызаться в суть вещей, искать то, что прячется за внешними формами. Еще будучи студентом Копенгагенского университета, Нильс со своими приятелями, тоже слушателями семинара Хеффдинга, создал философский клуб под названием «Эклиптика». Среди его членов были физик, математик, юрист, психолог, историк, энтомолог, лингвист, искусствовед… Отличие научных языков и подходов не было помехой для юношей, искавших ответы на вопросы о соотношении Провидения и свободы воли, о познаваемости мира. По свидетельству Леона Розенфельда, друга и биографа Бора, Нильсу «было около 16 лет, когда он отверг духовные притязания религии и его глубоко захватили раздумья над природой нашего мышления и языка». Эти вопросы не оставляли ученого всю жизнь.
