То обстоятельство, что коммунистическая власть продолжительное время держится в революционной России, даёт основание многим думать, что она является продуктом русской революции, её естественной формой. Но это глубоко не верно. Русская революция и коммунистическая власть — два антипода, две противоположности. В истории русской революции коммунистическая власть является наиболее тонкой, гибкой и в то же время наиболее упорной формой реакции. С. самого начала возникновения комвласти между нею и русской революцией началась борьба. В этой борьбе трудовые массы России уже потеряли главные завоевания своей революции — свободу организаций, слова, печати, неприкосновенность жизни и т. д. Борьба эта прошла по всем необъятным просторам России, захватила каждую деревню и фабрику, достигла высшего своего проявления в революционном повстанчестве, перекинулась вновь в ряд губерний Великороссии и в феврале-марте 1921 г. вспыхнула кронштадтским движением.
Сейчас Россия переживает фазу острой реакции. Победит ли революционное движение рабочих и крестьян или удержится и надолго укрепится реакция — предугадать невозможно. Но одно несомненно: революционная эпоха, в которую вступила Россия, ещё далеко не изжита, ещё огромная революционная энергия хранится среди рабочих и крестьян; есть ещё у них порох в пороховницах, и в ближайшие годы с их стороны ещё возможны массовые революционные выступления.
Выступления эти возможны по трём причинам. Во-первых, в случае возникновения открытой борьбы масс с большевистской реакцией. Во-вторых, если произойдёт нападение на русскую революцию какой бы то ни было иностранной буржуазии. И в-третьих, — при всякой попытке со стороны свергнутых уже в России властей повернуть революцию вспять. Последние две причины — контрреволюция извне и контрреволюция изнутри, казалось бы, не могут добавить ничего нового к существующей коммунистической контрреволюции. Но нет: они, как новая сила, могут детонировать массы, которые, разорвав охватившую их реакционную коммунистическую оболочку, дадут толчок дальнейшему движению революции.
Махновщина живёт надеждой на эти, временно скованные, революционные силы масс. Опираясь на эти силы, она уже совершила огромные революционные подвиги, которые советская власть можно приписывает себе. Она похоронила на Украине гетманщину, разложила петлюровщину, отстояла революцию от Деникина и в значительной степени повлияла на окончательную ликвидацию Врангеля.
Парадоксально, что коммунистическая власть устояла и укрепилась в России благодаря исключительной революционной борьбе махновцев с многочисленными контрреволюциями.
И в дальнейшем, пока в массах тлеет революционный огонь, махновщина будет находиться на поле революционной брани.
В теперешний момент она вынуждена по-своему приспособиться, приложить все усилия к тому, чтобы выжить и просуществовать период острой реакции. Это будет с её стороны революционно-тактическим приёмом, стратегическим манёвром, который может растянуться на несколько лет. И лишь эти последующие пять или десять лет решат судьбу махновщины и всей русской революции.
Спасение русской революции — в освобождении её из оков государственности и в создании социального строя на началах трудового общественного самоуправления крестьян и рабочих. И когда в массах назреет новый подъём, махновщина станет центром их всеобщего революционного и идейного единения. Она станет кличем, паролем, который соберёт всех смелых, дерзких и фанатично преданных трудящимся. Тогда её организационный опыт и военный гений будут широко проявлены для защиты подлинно пролетарской социальной революции. Вот почему она ведёт по сию пору якобы безнадёжную борьбу с коммунистической диктатурой. Вот почему нарушается коммунистический мир и покой.
* * *
Возникает ещё один вопрос.
Махновское движение является преимущественно движением беднейших слоев украинского крестьянства. Торжество махновщины будет означать торжество крестьянских низов. Но будет ли это означать торжество идей махновщины, торжество социальной революции?
На следующий день после победы такого движения встанет необходимость для крестьян поддерживать продовольствием городских рабочих. А так как промышленность в городах расстроена, не приспособлена к нуждам деревни, то рабочие не смогут платить крестьянам продуктами своего труда. Следовательно, на первое время крестьянам придётся добровольно и безвозмездно содержать городской пролетариат. Способны ли они на такой великодушный и революционный акт? Ведь коммунисты непрестанно толкуют о крестьянах как о реакционной силе, насыщенной узкими собственническими инстинктами. Не возьмёт ли в них верх дух этого собственнического инстинкта, дух жадности? И не отвернутся ли они от городов, оставив их без необходимой помощи?
Мы уверены, что нет.
Махновщина понимает социальную революцию в подлинном её смысле. Она понимает, что победа и укрепление революции, развитие всех проистекающих из неё благ возможны только при тесном союзе рабочих классов города и деревни. Крестьянство понимает, что без городских рабочих, без их могучих промышленных предприятий оно не сможет использовать и десятой доли благ, открываемых перед ним социальной революцией. На городского рабочего крестьянство смотрит, как на своего брата, члена общей трудовой семьи.
Несомненно, в момент победы социальной революции крестьяне окажут полную поддержку рабочим, пролетариату города. Но не его бюрократии. Ведь в настоящее время отнимаемый у крестьян хлеб идёт главным образом на содержание огромной государственной машины. Крестьянин отлично видит и понимает, что вся эта дорогая бюрократическая машина не нужна ни ему, ни рабочему и что в отношении трудящихся она играет такую же роль, какую тюремная контора играет в отношении заключённых. Вот почему у него нет ни малейшего желания отдавать добровольно свой хлеб государству. Вот почему он вступает во враждебные отношения с современными сборщиками податей — с комиссарами и разными продовольственными органами государства.
Но у крестьян всегда есть стремление вступить в прямые отношения с городскими рабочими. На крестьянских съездах этот вопрос неоднократно поднимался и решался крестьянами в революционном положительном смысле. И когда массы городского пролетариата, в момент социальной революции, будут независимы и будут непосредственно, через свои организации, сноситься с крестьянами, то последние окажут им необходимую продовольственную поддержку, зная, что в недалеком будущем рабочие повернут всю гигантскую мощь индустрии на службу насущных потребностей тружеников города и деревни.
