Оля идет за этим пятном сквозь чащу – и оно выводит ее на лесную дорогу, где Оле встречается крестьянин на телеге с дровами. Крестьянин довез ее до дачного поселка. А пятно… Галлюцинация? Привидение? Нет, Оля верила в его реальность. Что-то явилось ей в чаще. Что-то вывело ее на дорогу. Что-то спасло ей жизнь – ей и ребенку, который уже просился в мир.
У нее начались преждевременные роды. Если бы не это странное светлое пятно, парящее между деревьев, она родила бы прямо там, в чаще. И скорее всего, там и умерла бы вместе со своей дочкой.
Впрочем, в ее жизни будет еще много чудесного и необъяснимого: всяческих предзнаменований, сбывшихся предсказаний, невероятных встреч…
Но в это утро вернувшуюся из леса Ольгу встречает свекровь. Миша всю ночь отсутствовал. Но Мишино отсутствие ничуть не смущает Наталью Александровну – он-то имеет право немного развлечься! А вот то, что Оля где-то бродила всю ночь… И подол в росе по колено… Свекровь не ложилась спать, считая часы ее отсутствия, готовая встретить ее упреками и разоблачить наконец! Но появление бледной, страдающей Оли, буквально повисающей на плече у крестьянина и с трудом сдерживающей стоны, смешивает ее планы. Крестьянин нашел Олю в лесу… И она рожает! В этой ситуации даже Наталье Александровне не до скандалов и разоблачительных сцен. Она ищет транспорт, чтобы везти Олю в Москву. Миша появляется буквально за миг до их отъезда. Он выглядит несколько смущенным – но не более того. Смущен он не своим гадким поступком, а тем фактом, что вот-вот станет отцом… Он целует Олю в горячий, осыпанный росинками пота лоб и обещает немедленно приехать, как только завершит дела…
Какие дела могут быть на даче?
Но Оле сейчас не до размышлений.
Ольга Михайловна Чехова – дочь Ольги Книппер и Михаила Чехова – третья Ольга Чехова в этой семье, появилась на свет 27 августа 1916 года. Роды были болезненные и долгие. Молодая мать находилась на грани жизни и смерти. Ольга Леонардовна писала: «Наконец-то наши дети разродились. Ах, как мучительно было ждать и так близко ощущать, как Оля страдала. Часов 15 она кричала, выбилась из сил, сердце ослабело – тогда наложили щипцы и вытянули 10-фунтовую здоровую девочку. Мы уже решили, что губы Олины, нос Мишин, а раскрывающийся левый глазок в меня. Миша с любопытством рассматривает незнакомку и говорит, что пока никакого чувства не рождается – конечно, пока».
Михаил вернулся на дачу и снова появился в городе только в середине сентября. Ольга с малышкой уже вернулись «домой» – в квартиру свекрови. Ольга слаба, бледна и выглядит совершенно равнодушной… Миша, ожидавший новой вспышки гнева или хотя бы «неприятного разговора», озадачен. Забыла? Простила? Нет, ей просто не до того теперь. У нее – ребенок. И высший ее долг теперь – долг матери. Все остальное не имеет значения… Миша может отныне творить все что ему угодно… Ей нет до него дела.
Молодой отец в восторге от дочери, но ему и в голову не приходит хоть чем-то помочь молодой жене. Впрочем, тогда это не было принято. И потом, он – человек искусства! А малышка кричит по ночам, мешает ему спать, из-за этого он не может сосредоточиться во время спектакля. Так что восторги по поводу новорожденной быстро утихают.
Наталья Александровна, сделавшись бабушкой, присмирела на время… Но только на время.
Вскоре все возвращается на круги своя.
Миша в театре, в студии, где-то еще – где угодно, только не дома. Наталья Александровна брюзжит, нянька Маша бросает подозрительные взгляды, кузен Володя Чехов снова приходит в отсутствие Миши – впрочем, Миша теперь все время отсутствует – но поскольку Володя влюблен в Ольгу и снова делает ей предложение, его визиты в отсутствие мужа выглядят предосудительно… В общем, все как прежде. Только теперь у Оли ребенок. И она – мать – должна обеспечить своему ребенку нормальное детство. А в этом доме атмосфера нездоровая… И Оля решает уйти от мужа. Не к Володе Чехову, нет. Она вернется к родителям. Мама сказала ей: «Ты всегда сможешь вернуться, если станет невыносимо». Ей стало невыносимо уже давно. Но теперь она отвечает не только за себя – теперь у нее есть Ада.
Это Ольга называет дочку «Адой». Она с самого начала так хотела ее назвать – в честь сестры! Но крестили в православном храме, когда Ольга еще была больна, и без нее решили назвать «Ольгой» – в честь мамы и двоюродной бабушки. Ольга не хочет этого имени для дочери. И очень скоро все привыкнут назвать малышку «Адой» – все, кроме отца, Михаила Чехова.
Ольга решает расстаться с Мишей – и в этот момент ему приходит мобилизационное предписание. Ведь идет война… В первый раз его призывали еще летом 1914 года, незадолго до их свадьбы. Тогда Миша был признан негодным по состоянию здоровья и ему дали отсрочку. Теперь же положение на фронтах ухудшилось настолько, что нужны все мужчины… Тем более что физически Миша вполне здоров. Не в порядке только его нервная система. Но к 1916 году в России столько калек, что нервные болезни уже не признаются серьезной причиной.
У Миши истерика. Он кричит, бьет посуду. Он не может идти на фронт. Он не может стрелять в людей. Он не пойдет… Пусть его повесят! Пусть сошлют в Сибирь! Сейчас он противен и жалок. Но в Ольге отчего-то вновь взмывает прежнее чувство долга. Она не забывает о решении уйти – она никогда не отменяет раз принятых решений – просто откладывает на время. До конца войны. Пока она нужна Мише… В конце концов, Ада ей не простит, если узнает, что мать оставила отца в такой тяжелый момент. Ради долга, ради Ады… Она должна остаться. И она ничего не говорит Мише о своем решении. Но их разрыв все равно неизбежен.
Напряжение, и без того царившее внутри их семьи все эти годы, теперь усугубляется вновь открывшимся у Миши неврозом. Оля и раньше замечала некоторые странности своего мужа. Но отец ее тоже был человек несдержанный, мог накричать, ударить – и вот она думала, что у Миши тоже проявляется несдержанность, только несколько по-другому… Теперь же он ведет себя настолько странно, что у Оли появляется жуткое подозрение: а что, если Миша… безумен?! Причем – не так восхитительно-безумен, как бывают безумны чудаковатые гении, а – попросту сумасшедший, как те, кого лечат в закрытых клиниках! Разумеется, обсудить свое предположение она не может ни с кем: с посторонними – стыдно, родственники – далеко. Не со свекровью же ей об этом говорить! Свекровь сама ненормальная, и если у Миши не все в порядке с психикой, то это – ее вина… Или – Мишиного покойного отца?
Оля начинает вспоминать, что она слышала в детстве, будто у Александра Павловича были какие-то проблемы, о которых не говорили в присутствии детей… Эти проблемы – банальный алкоголизм, но пока еще Оля этого не знает. А Миша позволяет себе невероятные выходки… И – все чаще возвращается домой пьяным! Оля все пристальнее наблюдает за ним… И обнаруживает все новые странности! Это превращается в какой-то навязчивый кошмар. Неужели – ко всем своим бедам – она еще и вышла замуж за безумца? И в хрупком тельце ее дочери течет отравленная кровь?!
