— Что они сделали с Миллером?
Не знаю и не интересуюсь, — куратор налил себе кофе с молоком. Аккуратно намазал серебряным ножичком масло на круглый бисквит. — Эту операцию вела не моя группа. У нас законы военные. Надеюсь, не надо объяснять? Наша организация, подчиняющаяся лишь одному правилу; пользе дела. Дело — работа на СССР. Работа жестокая, грязная, в которой допустимы любые методы. Есть понятие — классовый враг. Миллер — матерый враг. По-вашему надо церемониться с тем, кто собирается вцепиться вам в глотку? Вы же воевали, Эфрон. Должны понимать!
— Но сейчас мирное время, и есть другие методы убеждения.
— Часто они бесполезны. Я, например, с огромным трудом убедил вас стать полноценным членом нашей организации. Теперь вы числитесь в рядах наших сотрудников и Даже получаете деньги. Знаете, сколько человек, завербованных вами, указано в вашем послужном списке? 24. А скольких «добровольцев» вы лично через «Союз возвращения» завербовали воевать в Испанию в Интербригаду? Между прочим, вопреки запрету французского правительства. А слежкой за сыном Троцкого занималась, насколько я помню, тоже ваша группа?
— Но мы не убивали его!
— И не вербовали агентов?
— Вербовал? — растерянно моргнул Сергей. — Я лишь разъяснял, что враждовать с СССР — бессмысленно.
Надо стараться помочь стране, которую считаю родиной. А Троцкий — это враг. И когда речь идет о реальной опасности Родине…
— Так вы, Сергей Яковлевич, как я понимаю, тоже готовы прийти на помощь? Вот и поможете. Вам поручено ответственное задание в новой операции. Задание, правда, самое простое. Вы знаете Игнатия Рейсса?
— Заносчивый тип. На многое способен.
— Именно! Сволочь исключительная! Передал сотруднице нашего посольства письмо, адресованное лично товарищу Сталину. Бросает в его адрес чудовищные обвинения. Ну, и самым хамским образом объявляет, что порвал с советской властью…
— Обвиняет товарища Сталина?! Порвал… — Эфрон даже привстал. — Не может быть…
— Прочтите сами, что пишет Сталину наш проверенный сотрудник. — Куратор протянул Сергею листок.
«Близок день суда международной общественности над всеми вашими преступлениями…» — Листок выскользнул из дрожащих пальцев Сергея. Покачнувшись, он почти рухнул в кресло.
— Простите… у меня с детства бывают приступы. От сильного потрясения. Сосуды…. Это невероятно! Судить Сталина! Как… как можно так ошибаться? Последняя книга товарища Сталина — это же гениальное указание пути! Сталин определяет две главных задачи — оборона и развитие, охрана прав и благ человека-гражданина — в жертву им все и приносится. Разве это не понятно? Разве каждый честный гражданин не должен подписаться под этими словами?
— Но вы, как человек чести, упускаете мотив личной корысти, нечистоплотной борьбы за власть. Боюсь, Игнатий Рейсс не остался в стороне от затевающегося заговора.
— Заговора?! — Сергей побледнел, облизал пересохшие губы. Отношение Эфрона к Сталину было более, чем трепетным. Главу социалистического государства он считал залогом будущего развития страны, ее мирного, созидательного существования. Неизвестно, сколько специально состряпанных «агиток» просмотрел Сергей вместе со своими подопечными в «Союзе возвращения», но его вера в кристальную чистоту личности Сталина и его талант государственного вождя была неколебима. Сергей Яковлевич Эфрон принадлежал к типу людей, нуждавшихся в кумире и беззаветном служении идее, персонифицированной в конкретном человеке. Над этой чертой, видимо, унаследованной от родителей-народовольцев, тайно посмеивался Константин Родзиевич.
Как-то, еще в Константинополе, между ними состоялся такой разговор:
— Я — человек без принципов! — весело сообщил Константин. — Вернее — принцип только один: прожить жизнь по касательной. То есть так, чтобы пораниться как можно меньше. И вроде получается.
— А моя жена утверждает, что обладает свойством расшибаться обо все углы с детства. Я, кстати, тоже. На этом и сошлись. — Сергей улыбнулся Родзиевичу. — Понимаю, что ты шутишь. А вот я всерьез. (Как я тогда не сумел увидать хоть тень грядущей опасности? Почему не дан нам дар предвидения? — пронеслось в голове. И ответ: узнал, убил бы еще тогда.)
— Уже заметил. — Глаза Константина смеялись. — Вы отличная супружеская пара. Но! Послушай меня — на долгожителей вы не потянете. Этак расшибаться без разбора… Может, все же, соломку подстилать?
— Понимаю: хитрить, лавировать… — Сергей, глянул на друга виноватыми ясными глазами. — Не умею.
«И верно — не протянет он долго на этой стезе», — подумал Родзиевич. Его собственная жизнь среди опасностей разведслужб, войн, интриг закулисной борьбы была спокойнее и на четыре десятилетия длиннее, чем жизнь Сергея и Марины.
— Не удивлюсь, если Рейсс готовит заговор против товарища Сталина. Вовремя сбежал, опытный волк…
— Как же так? — растерялся Сергей. — Как упустили? Его надо немедленно найти и передать руководству.
— Именно. И срочно. Это мы и поручаем вам. Есть сведения, что он может прятаться в Лозанне. И, вероятно, вступит в контакт со своей давней соратницей по подпольной борьбе — Гертрудой Шильдбах. Она работала с ним в Берлине, вы с нею мельком знакомы по делам евразийцев.
— Чистый, преданный делу человек.
— Разыщите, объясните ей, какие метаморфозы произошли с Игнатием. Подчеркните его опасность. Постарайтесь, чтобы сложность задачи она поняла. Гертруде надо лишь пригласить Рейсса в загородный ресторанчик.
— Отличная идея! Вполне возможно, Гертруда сможет переубедить Рейсса.
Куратор расхохотался:
— Слышал, вы были неплохим актером, Эфрон. Комедия — ваша стихия. — Серые глаза стали серьезными:
— Это тот случай, когда переубедить не сможет никто. Она должна заманить его в ловушку!
— Заманить в ловушку? — Эфрон растерялся: — Это шутка?
— Серьезнее не бывает, — жестко ответил Куратор. — Вы же сами едва не рухнули без сознания, узнав про заговор. Разве заговор против Сталина не ловушка? А маневр для поимки главного врага вас смущает нечистоплотностью? Да..» — Куратор приблизился к Эфрону и почти выкрикнул: — В ловушку! Именно: заманить Рейсса в ловушку!
— И я должен это ей предложить?
— Найдите любую мотивацию. Заставить! Угрожать, в конце концов! Действуйте, Эфрон, действуйте! Но дама должна пригласить старого друга пообедать и прогуляться в тихий лесопарк. Остальное наше дело. Вот инструкция — прочтите, запомните и сейчас же сожгите, — куратор достал из папки листок и протянул Сергею.
