нехорошие поступки, чтобы уж не повторялись никогда потом… Они впоследствии и действительно не повторялись. Восьми лет он был помещен в Боровское духовное училище. Учась, жил на квартире. Хозяева квартиры полюбили тихого и умного отрока как родного, ухаживали за ним и в дни его болезни. Двенадцати лет он был переведен в духовную семинарию и окончил ее третьим по успеваемости студентом. Ему хотелось уйти в монастырь. Он читал духовные книги, особенно творения святого Ефрема Сирина и святителя Иоанна Златоуста. Был случай, когда он тайно покинул семинарию и ушел, собираясь добраться до Рославльских лесов, где, как он знал, подвизалось множество отшельников. Но при выходе из Калуги его застала гроза, превратившаяся вскоре в настоящую бурю, идти не было возможности, и Алексей возвратился в семинарию. Он подумал, и верно не ошибся, что это Господь заградил ему путь, в который он отправился преждевременно.
В семинарии, как это было в то время в обычае, Алексею Копьёву поменяли фамилию на Зерцалова. Что имело в виду начальство, давая ему такую значимую фамилию? Может быть, оно имело в виду такие мысли, которые высказал святой Ефрем Сирин: «Молитва наша да будет зеркалом пред лицем Твоим. Велелепная красота Твоя, Господи, да отражается на чистой ее поверхности. Да не смотрится в ней, Господи, гнусный диавол, чтобы не отпечатлел на ней гнусности своей. Зеркало носит в себе образ всего, что поставлено напротив. Да не отражаются в молитве нашей все наши помышления, чтобы ясно изображались в ней черты лица Твоего и она, как зеркало, принимала в себя всю лепоту Твою» 360.
Окончив семинарию, Алексей Зерцалов не сразу поступил в монастырь. Ему пришлось перенести целый ряд искушений, в которых он полностью положился на Господа Бога: хотя и желали родители, но не получилось у него ни женитьбы, ни рукоположения в священника для служения на одном из сельских приходов. Года три служил он в Калуге в Казенной палате, ожидая свершения своей судьбы от Бога. Он ежедневно посещал раннюю обедню, много молился и читал святоотеческие творения, жил тихо и одиноко. Но вот он заболел чахоткой, которая быстро развивалась. Теряя силы, он дал обет Господу немедленно идти в монастырь, если здоровье к нему вернется. Так и произошло. Он выздоровел и направился в Оптину пустынь, — родители от всей души благословили его на этот шаг. 31 июля 1853 года он был принят в число послушников. Духовным наставником его стал старец Макарий. Старец привлек образованного и высокого молитвенного духа юношу к трудам по изданию святоотеческих творений.
17 ноября 1862 года Алексей Зерцалов был пострижен в мантию с именем Анатолий, 5 июля 1866 года он был рукоположен в сан иеродиакона, а 7 сентября 1870-го — в сан иеромонаха. 13 февраля он был назначен скитоначальником и братским духовником. Многие трудности и искушения преодолел отец Анатолий на своем монашеском пути. Но вот он сблизился с отцом Амвросием, с которым имел тесное духовное общение. Одна монахиня, его духовная дочь из Шамордина, писала, что «однажды батюшка Амвросий сказал: “Отцу Анатолию такая дана молитва и благодать, что единому от тысячи дается, то есть умно-сердечная молитва”. Только батюшка все скрывал, нельзя было понять, что он такой великий человек. Немногие и понимали это. Невозможно описать его доброту и любовь к ближним, — он душу готов был положить за других» 361.
Монахиням, которых он окормлял, особенно молодым, он прививал любовь к своему состоянию в ангельском образе. «Монашеская жизнь трудная, — писал он в одном из писем, — это всем известно; а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая, — что говорю легкая: неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечно сияющая, — это малым известно. Но истина на стороне малых, а не многих. Потому Господь и сказал возлюбленным ученикам: Не бойся, малое Мое стадо!» 362.
Отец Анатолий был духовником шамординских сестер и ездил к ним в обитель и со старцем Амвросием, и один, — один чаще, многие начинания там совершились с его помощью. Он учил сестер церковному уставу, следил за правильностью чтения и пения в храме, установил чтение неусыпаемой Псалтири, сам ее начав читать, также и в трапезной первое чтение житий святых совершил он сам. Он знал всякую нужду насельниц обители, не исключая девочек сиротского дома. И во всем нужном помогал, спрашивая каждую — все ли необходимое у нее есть, не нужно ли чего. Он ободрял, поднимал дух унывающих, радовал хоть маленькими, но дорогими их сердцу подарками или угощениями самого простого свойства. Все чувствовали его любовь и встречали его так же радостно, как и отца Амвросия.
В летнее время отец Амвросий и отец Анатолий приезжали вместе. Старец всех благословлял, все осматривал, давал множество указаний, принимал сестер для исповеди. Иногда оба старца и настоятельница шли с сестрами на зеленый холмик, где немного отдыхали, наслаждаясь прекрасным видом на поля, речку, леса, а главное — беседовали. Отец Амвросий поддерживал духовную беседу. Просил сестер петь что-либо церковное. Краткая прогулка такого рода давала сестрам заряд на многие дни. Дело-то было не в отдыхе, а в духовной радости…
Никто, пожалуй, более отца Анатолия не жалел детей, а также едва вышедших из отроческого возраста молодых инокинь. И особенно после того, как скончался старец Амвросий. Письма отца Анатолия свидетельствуют о его великой во Христе любви к юным созданиям, посвятившим себя на служение Богу в монастыре. Трудно им было, конечно, и много они делали на этом пути ошибок. Старец Анатолий бережно и настойчиво возвращал их на путь истинный.
Вот несколько красноречивых отрывков из писем отца Анатолия к молодым шамординским монахиням. «Не унывай, юная подвижница! — пишет он. — Тебя злой враг хочет застращать на первых порах, а ты его не слушай. И говори: Богу пришла я служить, ради умершего за меня нести скорби и труд; пришла в монастырь потерпеть и помучиться, чтобы вечно со сладчайшим Иисусом царствовать».
«Верьте, — писал он молодым инокиням, — что мы об вас болим; поболите и вы с нами. Ведь мы все не из корысти терпим, не из чести, а чтобы вы были сыты, не угорели, были покойны, святы, чисты, преподобны!.. Вот об чем мы хлопочем, за что терпим, о чем молим Бога. Помолитесь и вы. Не ропщите!» Вот он отвечает на письмо жалующейся ему на то, что ее все забыли: «Матушка ты моя, свет Серафимочка! А я до сей поры все думал, что ты не шуточная, а истинная,
