Ну а самое главное, надо было сказать, кто всю жизнь отказывал ему в возможности быть тем, кем он был на самом деле, то есть гениальным поэтом. Это важно, потому что в те годы он ничего не мог делать в Советском Союзе. Он никогда не был издан, не видел себя на телевидении. Он много снимался для передач на телевидении, но никогда он это не видел. Он никогда не слышал свой голос на радио. Этот человек – любимец народа до такой степени, что не мог на улице ходить, и когда мы гуляли иногда, он с гордостью показывал мне, что из каждого окна его голос выходит… А на самом деле он был никем…»
Слушая Влади, можно с ней согласиться, но можно и спорить. Все в сравнении. Да, Высоцкого не печатали, не записывали на ТВ; записав, не показывали. Мелко пакостили, как умела делать советская бюрократия. Если сравнивать Высоцкого с деятелями «шоу-бизнеса» нынешней России, он многое недополучил. Все так. Однако если поставить его рядом с деятелями культуры его же времени, то удивишься, насколько завидная ему выпала доля. Огромная прижизненная слава, деньги, опека друзей, покровительство и блат в государственных учреждениях, проторенная дорога за границу…
В повествовании Влади много противоречивого вообще и противоречий с самой собой. Это родители Высоцкого, рассказывая о его детстве, говорили, что он рос спокойным, добрым мальчиком. Что иного они могли рассказать, даже если бы это было не совсем так? Единственное, что у них осталось, – это память о сыне. Они живут ею, она дорога им. «Я ни у кого ничего не отнимаю, – говорит по этому поводу Влади. – Все это так. Но меня очень оскорбили. Как они ответили на мою любовь к их сыну? Поэтому я и написала эту книгу. Может быть, я обидела, даже оскорбила пять человек в своей книге, но я помогла жить многим людям, которые нашли в ней надежду».
Еще до публикации перевода Ю. Абдуловой родители Высоцкого познакомились с переводом, выполненным Н. Кулаковой. Отец и мать были возмущены…
Н. М. Высоцкая: «…она же не понимает, что это другая страна, что здесь живут Володины дети и внуки, и всю эту грязь переведут на все языки мира».
С. В. Высоцкий: «Она же продукт капиталистического общества. Она не понимает, что у нас это не принято. Ей сенсация нужна! Если это и было, то не в таких количествах, как она пишет».
А вот Леонид Филатов считает, что именно в силу того, что писательница – «продукт капиталистического общества», она имеет право на написание такой книжки: «Марина Влади – женщина, которую Высоцкий любил. Она имеет право на свой взгляд и может выносить на публику даже интимные вещи, поскольку Марина – человек западный, у нее такое мышление. Как бы Володя отнесся к этой книге, мы тоже не знаем. «Прерванный полет» имеет право быть: кто хочет – пусть читает, кто не хочет – нет».
И все же… Главный мотив написания книги был другим: «Я оставила Володиной маме, Нине Максимовне, нашу квартиру на Красной Пресне. Мне говорили, что никогда не забудут меня, будут любить. Но прошло совсем немного времени, как я оказалась для всей этой семьи просто иностранкой. А Володи нет, чтобы защитить меня… В Париже я храню Володины письма. И если меня будут атаковывать, начну их публиковать. Буду бороться до конца.
По поводу памятника, установленного на могиле, между мной и Володиными родителями разразился скандал. К моему глубокому несчастью, поставили помпезный монолит, так несвойственный Володиной натуре. А на нем надпись: “От родителей и сыновей”. Для многих людей он просто кумир. Может быть, они прочтут и мою книгу, и им будет больно за некоторые моменты. Пусть! Важно, что им будет больно!»
Очевидно, что Влади удалось достичь цели – сделать больно близким Владимира, и в первую очередь его родителям. И был бы жив Высоцкий, не известно, кого бы ему пришлось защищать…
Отрывок из книги: «Отныне на твоей могиле стоит, как на троне, позолоченная и высокомерная статуя – символ социалистического реализма, то есть того, от чего тебя воротило при жизни. А так как она ниже двух метров, то ты напоминаешь гнома, горб которого состоит из лошадиных морд, с гитарой в виде ореола над головой, с невзрачным лицом».
Разногласия с родителями были не только по поводу вида памятника, но и места под памятником. В книге, обращаясь к Семену Владимировичу, она пишет: «Во время наших споров о памятнике на могиле меня поразила одна вещь. В своих разговорах вы неоднократно упоминали, что ваше место вечного успокоения будет рядом с сыном. Скотина! Я процитирую вам его собственные стихи: «Моя могила – на двоих, она не коммунальная квартира». Ваша неожиданная популярность в действительности – отблеск всенародной любви к вашему сыну, вы почувствовали наслаждение славой и почестями, оказываемыми его памяти. После возведения на могиле того абсурдного монумента вы подготовили на памятнике место, где хотите, чтобы было выгравировано ваше имя».
И в то же время… А. Макаров: «У меня в архиве хранится один документ: “В случае моей смерти прошу похоронить меня рядом с моим мужем Владимиром Семеновичем Высоцким. Марина де Полякофф”».
Это было нотариально заверенное завещание. Она понимала цену легенды. Но родители опередили – оформили захоронение на себя, и Моссовет в просьбе Влади отказал. В 2003 году рядом с сыном похоронили его мать – Нину Максимовну. Урна с прахом отца в 1997 году захоронена на Ваганьковском кладбище в могиле Е. С. Высоцкой-Лихалатовой.
Из «Прерванного полета» о взаимоотношениях с отцом мужа: «Я терпеливо выносила объятия старого пьянчужки».
Из интервью («Книжное обозрение», 3 марта 1989 г.):
«– В книге вы негативно пишете о его отце. Сейчас он неважно себя чувствует. Как в этой ситуации вы относитесь к проблеме милосердия? – спросили Влади в одном из интервью.
– Не буду вступать в спор с вами. Только отмечу, что милосердие заключается совсем в другом. А родным Володи, находящимся восемь лет в раздоре со мной, скажу: бороться надо не со мной, а с теми, кто греет руки и наполняет карманы на имени Высоцкого.
В моей книге нет ни одной строки, которая могла бы оскорбить память Владимира Высоцкого. Писала о том, что сама знаю и что было в наших откровенных беседах. Старалась, чтобы у человека, закрывшего книгу после ее чтения, осталось ощущение любви к человеку, которому она посвящена».
А вот это если не оскорбление, то какое-то мелкое склочничество, которое вряд ли понравилось бы В. Высоцкому: «Мне было достаточно при возвращении в Москву видеть подобострастие твоих родителей, которые вытаскивали изо всех закоулков вырезки из журнала, где я была снята рядом с Леонидом Брежневым, мне сразу все стало ясно».
Что означает «все ясно», комментариев не дала. А для читателей ясно, что это была еще одна попытка уколоть «обидчиков».
