Совсем недавно Александр Александрович испытал боль утраты: несколько месяцев тому назад почти одновременно скончались его отец и мать. Они словно дождались победы и ушли.
А теперь... Он, прошедший сквозь 1937 год, ощутил признаки близкой грозы.
Прошло время героев, наступило время интриганов. Неужели сработали кляузы Василия Сталина? Но, может быть, все обойдется, ведь не в первый раз?
Недоразумения с сыном Верховного главнокомандующего начались давно, чуть ли не с апреля 1942 года. Генерал Новиков был назначен командующим ВВС и впервые столкнулся с Василием Сталиным. Тот в 21 год имел звание полковника и проходил службу — проводил время — в инспекции ВВС Красной армии.
Должно быть, Сталин подсознательно испытывал вину за то, что не уделил достаточно внимания и отцовского тепла старшему сыну, Якову, оказавшемуся в нацистском плену, и, нарушая собственные принципы, так много позволял младшему?
Житейский опыт подсказывал, что от взаимоотношений с юным полковником в службе, и не только в службе, будет зависеть многое. Кстати, сам Василий сразу же попытался установить неформальные контакты, пользуясь тем, что жил с генералом в одном доме и даже в одном подъезде. Но командующий ВВС попытки молодого человека навязать подобие дружбы пресек и потребовал от необычного подчиненного такого же отношения к исполнению своих обязанностей, что и от других офицеров. Более того, он запретил Василию разъезжать на машинах из личного автопарка и оставил только одну, положенную по штату.
Чаша терпения полковника переполнилась, и он принялся напрямую «сигнализировать» отцу о якобы имеющихся недостатках, меньше всего думая о том, что отстранение талантливого военачальника неизбежно обернется неудачами на фронтах. По каждому сигналу проводились расследования. Они забирали силы, отрывали драгоценное время, отвлекали от важных задач и тем наносили немалый ущерб делу, но заканчивались ничем. Ведь для того, чтобы как следует соврать в профессиональной области, необходимы определенное образование и некоторый опыт, а их-то Василию как раз и не хватало.
К январю 1943 года Сталин понял, что сын его попросту дезинформирует, причем в личных интересах, и запретил ему показываться на глаза. Вскоре юный полковник был отправлен на фронт. Он уехал, увезя с собой обиду. Вскоре после победы он вновь написал отцу о том, что ВВС принимают от промышленности самолеты Як-9 с дефектами, из-за чего происходят аварии и гибнут летчики.
Верховный главнокомандующий пригласил бдительного авиатора к себе на беседу, после которой в кабинете начальника штаба ВВС маршала Ф. Я. Фалалеева раздался телефонной звонок.
— Представляйте Ваську к генералу, — сказал начальник охраны Сталина. — Он сегодня помирился с отцом.
Маршал Фалалеев отказался, и в канун 1946 года звонок раздался в кабинете самого Александра Александровича.
— А как вы, товарищ Новиков, смотрите на то, чтобы Василию Сталину присвоить звание генерала? — произнес хорошо знакомый голос.
Маршал ответил, что Василий еще очень молод, ему недостает опыта, образования, что нужно хотя бы поступить в академию...
— Представления давать не надо, — оборвал его Сталин. — Подавайте общим списком.
И повесил трубку.
Правительственное сообщение о присвоении большой группе офицеров-авиаторов, в том числе и Василию Сталину, генеральских званий было опубликовано в печати 2 марта 1946 года. А двумя днями позже последовало отстранение маршала Новикова от должности.
Государственная комиссия выискивала недостатки старательно, с «огоньком». О том, что совсем недавно, 9 февраля, сам Сталин в своем выступлении высоко оценил работу авиационной промышленности, разумеется, никто не вспоминал. Выполняется последний приказ. Работали с оперативностью, достойной лучшего применения, в результате чего в адрес бывшего командующего ВВС рождались такие обвинения, как «нанесение материального ущерба народному хозяйству страны вследствие заказа слишком большого количества авиационных бомб, оставшихся неизрасходованными после войны».
Маршал Фалалеев пытался успокоить товарища, говорил, что ему, внесшему большой вклад в победу, дважды Герою Советского Союза и депутату Верховного Совета СССР, нечего опасаться, но чувство тревоги возрастало.
Ночью 22 апреля в квартире Александра Александровича раздался звонок. Маршал снял трубку и услышал голос генерал-полковника К. А. Вершинина, принявшего должность главнокомандующего ВВС.
Срочно прибыть в Кремль? Машина уже выслана? Вот и хорошо. Может быть, прав Ф. Я. Фалалеев и после беседы со Сталиным все недоразумения, вызванные наветами его сына, рассеются, как бывало не раз?
Маршал надел свой лучший комплект формы — ведь при встрече с Верховным главнокомандующим внешний вид должен быть безукоризненным — и спустился к ожидавшему автомобилю. Но едва он вышел из подъезда, как из ночной тьмы стремительно возникли люди в штатском. Они набросились со всех сторон, скрутили руки, затолкали в машину.
Маршал Новиков не знал, что несколько часов назад решением закрытого заседания секретариата ЦК ВКП(б) его исключили из партии, это, по сути дела, являлось ордером на арест. Правда, никто не лишал полководца ни воинского звания, ни наград, ни депутатской неприкосновенности, но подчиненных генерала Абакумова это не смутило. В камере на Лубянке они сорвали с плеч военачальника маршальские погоны, а с груди — звезды Героя Советского Союза.
Жестокие допросы длились непрерывно почти 8 суток. Вскоре узнику стало ясно, что «авиационное дело», по которому были арестованы видные руководители промышленности, в том числе и нарком А. И. Шахурин, а также некоторые высшие офицеры ВВС, — это всего лишь верхушка айсберга. Главной мишенью для следователей Лихачева, Чернова и самого начальника грозного Главного управления контрразведки «Смерш» Абакумова являлся не кто иной, как маршал Г. К. Жуков.
Полководцы-победители всегда внушали опасения верховной власти, а также политикам второго, третьего эшелонов и тем, кого называют камарильей. Поэтому, в зависимости от политической ситуации, спасителей Отечества подчас убивали, как Аэция[14] и Михаила Воротынского[15], отправляли в изгнание, как Велизария[16] и Суворова, или награждали высоким, но не связанным с вооруженными силами постом, где военачальник со временем превращался в лучшем случае в неплохого, но обычного крупного чиновника.
В Советском Союзе к 1945 году образовалась целая плеяда блестящих полководцев, любимых народом, имевших огромный авторитет среди искушенных опытом войны офицеров и бывалых солдат. При этом, в силу особенностей своего характера, наибольшие опасения власти внушал маршал Г. К. Жуков. Методы 1937 года применительно к нему уже явно не годились, поэтому из широкого арсенала предлагаемых историей средств была избрана нейтрализация — по крайней мере на первом этапе. Одновременно шли аресты генералов и офицеров, с которыми у маршала во время войны сложились добрые отношения, велась работа по фабрикации обвинения, так что «авиационное дело» оказалось весьма кстати...
